Для определения этнонима «славяне» (словене), который связывают с терминами «слава» и «слово», оттолкнемся от схожего по смыслу и по фонетике санскритского слова śravas - звук, слава, призыв, внешность, восхищение, награда, которое по своей внутренней логике связано с другими фонетически схожими санскритскими словами sārva - полезный и sarva - целый, целостный, что можно воспринимать как прославление и призыв на службу «цельного» индивида, завершившего или завершающего свое физическое и нравственное развитие на пути к статусу взрослого человека. Этим санскритским словам, в том числе и по смыслам приветствия и пожелания, соответствуют латинские слова salvē - здравствуй, будь здоров, salvus - находящийся в полной сохранности, целый, невредимый и английское слово salve – мазь, крем, бальзам, в прошлые времена использовавшееся в качестве доброжелательного приветствия, соответствующего пожеланию «храни вас господь!».
Воспользуемся теперь романскими словами, которые разделим на: 1. salvus — здравый, здоровый, полезный, разумный, благополучный, salvia – шалфей, salus – спасение, хвала, благополучие, притом что шалфей символизирует мудрость, душевное спокойствие, яркие эмоции, дружбу и верность, подходящие для прошедшей инициацию и получившей необходимые знания молодежи; 2. sal – соль, острота, sal – жилище, sala – договор аренды, арендная плата, что с учетом латинских слов sāl (sălis) – соль, остроумие, рассудок, тонкий вкус, sălăco – хвастун, sălax – похотливый, роман. salaha – пастбище и русского диалектного слова «салить» - давать взятки, ласкать, ублажать, работать до изнеможения предполагает в этих словах видеть дарение юным хвастуном (салагой) подарков любимой девушке за ее согласие на интимные встречи на условленном «пастбище», в то время как покупка «купцом» — женихом «товара» — невесты сопровождается отдачей родителям невесты оговоренного «вено», или выкупа; 3. salo (salawer) – смутный, тусклый, грязный, поганый,- значения этого слова предполагают определенную греховность в сексуальных действиях, ведущих к потере девственности, хотя грязь как соединение земли и дождевой воды сама по себе является источником плодородия, в то время как смутность и тусклость образуется путем соединения тьмы (темное женское начало) и света (светлое мужское начало); 4. первый элемент salv в слове salvus — здравый, здоровый, полезный, разумный, благополучный можно сравнить с ретороманским словом salv – целый, цельный, здравый, здоровый, живой, спасенный (то есть успешно выращенный), а окончание us помимо обозначения мужского рода в латыни хорошо бы сопоставить с удвоенным латин. ūsus – употреблять, применять, жить, наслаждаться, питаться, общаться, нуждаться, потому что настоящий самец всегда нуждается в самке и ею наслаждается, питаясь ответными любовными чувствами, которые во все века славились и прославлялись. Более того, эти чувства соответствуют древнейшему обычаю человеческого общежития, на что указывает др.-фр. us – занятость, работа, привычка, традиция, образ жизни, право пользования, а так как наиболее яркое проявление любовных чувств происходит в ранней молодости, то к этому французскому слову следует добавить санскритские слова uṣ — утро, рассвет, свет и uṣa — сияющий, сверкающий, жаждущий, стремящийся, что относится непосредственно к светлому мужскому началу, являющемуся, как правило, инициатором жарких любовных встреч.
Если же в сопоставление с русскими словами «славить» - прославлять Христа, «славить» - петь хвалебные песни, прославлять кого-либо и «славец» - хорошо одетый юноша или мужчина из богатой семьи, славёна — красивая и нарядно одетая девушка использовать киргизские слова «салават» (салабат) - отходная молитва, забвение взаимных обид и «салабат» - величие, достоинство, осанка, что в идеале было присуще внешности молодой и достаточно зрелой особи, то за термином «забвение» может скрываться принятие клятвы при вступлении во взрослую жизнь с одновременным прощением всех юношеских обид и прегрешений, связанных с игрой гормонов во время переходного периода. Данный момент чрезвычайно важного жизненного перехода, который в настоящее время воспринимается практически на обыденном уровне, по своей сути обозначал сакральную смерть безответственного ребенка и рождение добросовестного человека со всеми своими взрослыми качествами. В принципе дававшаяся молодежью клятва, или присяга, соответствовала древней клятвенной формуле «нет, клянусь!», когда с одной стороны новоявленный адепт отказывался от своего прежнего статуса (в данном случае мятежной юности), а с другой стороны давал клятву верно служить своему новому статусу (взрослого члена общины).
При этом стоит обратить особое внимание на западноармянские слова «шалвар» - нижнее белье с начесом и «шалвэр» - шалопутный, беспутный, мошенник, плут, которые могут являться эвфемизмами, прикрывающими табуированный телесный низ повзрослевшего человеческого существа, чью омрачающую разум похоть необходимо было взять под жесткий контроль. Сравните также тагальские (филиппинские) слова salawal – брюки и salamangka – фокус, манипуляция,- то есть жульничество, в которых присутствует элемент sala – ошибка, нарушение, грех, в то время как тагал. salamat означает «благодарность»,- видимо, за совершенный «греховный» поступок, который дает толчок продлению рода. Отдельно нужно указать на ассоциативную связь тагал. sala – ошибка, нарушение, грех и западноармянского «шал» - шаль, которая является символом процветания и благополучия, причем оба эти значения обладают скрытым смыслом покрытия одного другим в соответствии с русским словом «сáлить» - мазать грязью. Такое соединение «греха» и «благополучия» можно сравнить с соединением навоза и удобренной им плодородной пашни, на которой растут многочисленные злаковые растения. Более того, кирг. «салават» - отходная молитва, забвение взаимных обид и тагал. salamat – благодарность могут быть связаны с русским диалектным словом «саламат» - праздник, гулянье с угощением после уборки урожая, которая была сопряжена не только с тяжкими условиями работы, но и с насилием над выросшими злаковыми растениями, которые по народным представлениям являются детьми матушки — земли. Поэтому в прошлые времена крестьяне по окончанию уборочных работ выполняли языческий обряд «завивания бороды» с целью умолить матушку — землю не гневаться и дать на следующий год хороший урожай, что соответствует кирг. «саламат» - здоровый, невредимый, благополучный, к которому примыкает кирг. «салам» - привет, приветствие в сопоставлении с русскими выражением «приветы давать» - благодарить и словом «приветать» - завещать,- в данном случае попросить на будущее. Все эти значения соответствуют идее татарского осеннего праздника «саламат», который посвящался не только окончанию сбора урожая, но и в знак благодарности родившей его матушке — земле. При этом символика бороды, отражающая мужское начало, мужественность и зрелость мужчины, соответствует парности двух человеческих начал, что необходимо для рождения потомства.
Следует также сравнить русские слова «славник» - завидный жених и «славница» - молодая девушка на выданье не только с латинскими словами salvē - здравствуй, будь здоров и salvus - находящийся в полной сохранности, целый, невредимый, но и с древнетюркскими словами «салäм» (салам) — привет и «салäмäт» (саламат) — здоровый, невредимый, «саламäт» - безопасный, безопасность, которые отражают древнейшее славление человеческих самца и самки детородного возраста, которым после проведенной инициации выдавалось официальное разрешение на собственное мнение (право голоса) и на брачные отношения в соответствии с др.-тюрк. «салауат» - прощение, амнистия и кирг. «салават» - отходная молитва, забвение взаимных обид с учетом древнетюркских слов «сала» - ветвь, отросток, соха, помещение, религиозный призыв, вызов на борьбу, где дается указание на зрелость детородных органов, и «уат» - успокаивать ребенка,- то есть успокаивать того, кто соответствует значению слова «ребячиться» - вести себя легкомысленно и шаловливо, применимого по отношению к какой-нибудь юной и непоседливой человеческой «поросли». Более того, татар. «салават» (башк. «салауат) - хвалебная молитва, хвала с арабским корнем ṣ-l-w, означающим «ниспосылайте благословение», содержит в себе непосредственное указание на термины «слава» (хвала) и «слово» (молитва), с чем можно также сравнить древнефранцузские термины salvation – действие по спасению души и salvete – спасение, а также salut – сохранение, сбережение, которое можно сравнить с многозначным татарским словом «салу» - залить, засыпать, заложить, поместить, устроить, построить, выстраивать, сделать подарок, издать крик, призвать, возбудить, породить, выкинуть, где даже значение «наложить путы или оковы» ассоциативно указывает на семейные узы, налагаемые при вступлении в плодоносный брак. В этом отношении слово «салу» входит в единый образ со словом «сару» - окружать, облеплять, покрывать, обвивать, охватывать с добавочными значениями «желчь, изжога», которые могут служить эвфемизмами эмоционального состояния человека и даже его телесности. Так по Гиппократу желтая желчь соответствует холерическому характеру (огню), а черная желчь соответствует меланхолическому характеру (земле), притом что в ассоциативном плане желтая желчь может соответствовать беспокойному и пылкому парню (светлому мужскому началу), а черная желчь — скромной и скрывающей свои эмоции девушке (темное женское начало).
Стоит обратить внимание и на то, что значения татарских слов «салу» и «сару» можно сопоставить с башк. «саруа» - народ, масса, чье наименование соответствует названию уникального башкирского озера - источника Сарва́ (башк. Саруа) глубиной 38 метров с живущими в нем хариусами (эти рыбы с блестящей окраской обитают в исключительно чистой воде и поэтому могут считаться символом чистоты). Данное озеро представляет из себя карстовый провал с выходящей из него рекой с тем же названием, что можно сопоставить с санскритскими словами sar – течь, бежать, струиться и vā – распространяться, yā – идти, проходить, отправляться. Однако еще одно санскр. ya – идущий, проходящий, уходящий, слава, свет, лоно объединяет в единое целое озеро и вытекающую из него реку, к тому же соединение санскритских слов śāl — говорить, хвалить, светить и vā — распространяться или ya – уходящий, свет, слава включает в себя понятия хвалебного слова и славы, что можно сравнить с санскр. śravas - звук, слава, призыв. В таком случае приведенное ранее др.-тюрк. «уат» - успокаивать ребенка, в соединении с «сала» - ветвь, отросток, соха, помещение, религиозный призыв, вызов давшее слово «салауат» - прощение, амнистия, имеет общее происхождение с санскр. yat – пытаться, стараться, упорядочиваться, быть готовым, посвящать себя, которое в случае его присоединения к санскр. śāla — находящийся под кровом дает образ остепенившегося молодого человека, вступающего или уже вступившего в общину взрослых людей, что сопоставимо с санскритскими словами vara – ограниченное замкнутое пространство, круг, избранник, любовник, жених, супруг. Исходя из этого, к башк. «саруа» - народ, масса и башк. Сарва́ (башк. Саруа) — название озера и вытекающей из него реки по смыслу производящей силы можно добавить саам. sarva 'олень — производитель', притом что олень (как и лось) у северных народов символизирует могучие природные силы, дающие плодородие и защиту, что в частности соответствует санскр. sārva — полезный, а также латин. salvus – находящийся в полной сохранности, целомудренный, непорочный, причем эти значения с одной стороны можно отнести к пока еще девственному «жениху», сохраняющему свое плодородное начало полностью нетронутым, а с другой стороны — к верному мужу, тратящему свои мужские семена исключительно на пользу семейной «пашни». Если же сопоставить санскритские слова śrava - желание восхвалять, sārva — полезный и śrāya — обладающий, снабженный, прибежище, защита, śaryā — половой член, трость, древко, стрела, то в совокупности все их значения могут относиться к образам самца и самки, притом что есть еще и такие санскритские слова, как śala — палка, посох, жезл, имеющее мужские значения, и śālā — укрытие, жилище, имеющее значения женские.
«Слава», «cлово» и śravas — слава, призыв, salvē - привет, будь здоров, "салават" — хвала, молитва
«Слава», «cлово» и srav – слышать, узнавать, понимать, sravah — репутация, слово, sraυa — умелый
Рассмотрим теперь схожие с русскими терминами «слава» и «слово» древнеиранские слова sravah — репутация, слово, sravay — слух, слушание, уши и srav — слышать, узнавать, понимать, которые образно связаны с другими древнеиранскими словами sraυa — умелый, дельный, изрядный, способный, srayah — прекрасный, интересный, изящный, srayana (sray) — прислоняться, опираться, занимать и srayan — красота, красивый. К этим значениям можно добавить значения санскритских слов śrā – доводить до готовности, созревать в сопоставлении со śrī — красивый, великолепный, царственный, успешный, счастливый и śru — слышать, внимать, изучать (на слух), śrava — слух, śrāya — снабженный, обладающий, убежище, уверенность, надежда, śraya — ищущий покровительства и защиты, śrayaṇa — приют, убежище, а также vah — забирать, похищать, уводить, жениться и vas – жить, обитать, сиять, сверкать, vaś – хотеть, домогаться, любить, в сопоставлении с санскр. śravas — зов, призыв, слава, внешность, пыл. С учетом элемента ṇa — знание, решение, осведомленность, знакомство, уверенность, украшение, источник, имеющегося в санскритском слове śravaṇa — слушание, приглашение, учение, репутация, речь может идти о приобщении к источнику неких сакральных знаний, недоступных в детском и раннем подростковом возрасте,- например, познание своих сексуальных возможностей. Поэтому другое санскр. na имеет значение отрицания. В русском языке эти два санскритских слова могут соответствовать частицам «на» - возьми и «не» - нет.
В то же время санскритские слова sa- со значением связи, sa — он, тот и śa (= śastra) — призыв, хвала, восхищение, а также śa (sarva) — лучший, осведомленный, терпеливый, образно соответствуют др.-ир. šā — радостный, счастливый в сопоставлении с древнеиранскими словами šay — жить и ravah — свободное пространство, воля, простор, что в совокупности определяет тот кратковременный период счастливой жизни, когда молодой парень избавляется от родительской опеки, но еще не подпадает под власть тяжких семейных уз, налагаемых во время бракосочетания. Можно предположить, что древнеиранское слово ravah — свободное пространство, воля, простор связано с санскритскими словами rava – любой шум или крик и, соответственно, с ravas – обильный, богатый, распространенный в отличие от стесненного и поэтому «глухого» пространства, что может указывать на уход молодого самца из-под жесткой материнской опеки.
Именно таким красивым, знающим и умелым, а также самостоятельным, человеком в прошлые времена был молодой парень — Славен на заре своей полноценной жизни, который после успешно проведенной инициации получал право голоса (право крика) и право создавать свою собственную семью. Однако до этого он должен был выбрать одно из трех направление: стать земледельцем с получением земельного надела, стать воином или же в качестве ученика влиться в жреческое сословие. Поэтому с одной стороны, исходя из тождественности света и знания, к вышеприведенным словам можно добавить др.-ир. svar — утренняя заря, утро в сопоставлении с др.-ир. srav — слышать, узнавать, понимать, а с другой стороны следует добавить древнеиранские слова srva — свинец, свинцовый сосуд и srvā (srvaēna) — ноготь, рог, которые далеко не случайно имеют схожую фонетику, свидетельствующую о связанных единым образом значениях этих слов.
Например, в алхимии символом свинца является стилизованный серп, который с древних времен ассоциируется с богом плодородия и земледелия Сатурном,- в таком случае пожирание этим богом собственных детей могло олицетворять срезание серпом выросших злаковых растений, заботливо взращенных матушкой — землей. На это же указывает трактовка сосуда в качестве универсального символа женского начала, однако при этом необходимо отметить и то, что в Библии свинец является символом нечестивцев,- то есть людей, отрицающих священные законы человеческого общежития. В таком случае термин «свинцовый сосуд» можно трактовать как «греховная плоть», что свойственно бушующим страстям молодежи. Но в то же время понятие «свинцовый сосуд» может быть связано с «Великим деланием», когда алхимики пытались превратить неблагородный металл свинец в благородное золото, что соответствует возрастному переходу из бунтующего отрочества в спокойную зрелость, также связанному с темой плодородия. Что же касается ногтя или рога, то ногти в языческих обрядах зачастую соответствуют волосам, а волосы в символике воплощают в себе жизненную силу и энергию, в то время как рог является символом изобилия и богатства.
Если же мы возьмем значения древнеиранских слов saurva — имя демона и srvant (sravant) — ползучий, подкрадывающийся, то обнаружим в них намек на библейского Змея, соблазнившего красавицу Еву райским яблочком, что соответствует эротическим смыслам Змея (Змеи), который в народном понимании является представителем божественных сил, породивших жизнь, и яблока, которое символизирует плодородие, любовь и мудрость со всеми их радостями и горестями. Да и сам падший ангел Люцифер (Светоносный) может являться персонификацией светлого мужского начало, с божественных высот упавшего во тьму женского лона, которое отождествляется с лоном земли. В таком случае др.-ир. saray — фрагмент, осколок, отрывок может символически обозначать падение части небесной энергии на землю, что сравнимо с падением сверкающего метеорита, который также наделяется смыслом плодородия.
В качестве сравнения с элементом sr в слове sravah — репутация, слово можно привести др.-ир. sar – соединять, сплачивать, общение, союз, товарищество в сопоставлении со словом sū̆ra – сильный, могущественный, что соответствует понятию большой и крепко спаянной общины, в которую объединены отдельные мужчины, каждый из которых представляет собой saray — фрагмент, осколок, отрывок. На присутствие в таких общинах женщин указывает др.-ир. sūra – дыра, лакуна, что соответствует магической связи разного рода отверстий с женским плодоносящим началом. Но в то же время др.-ир. sāray — разрыв, разрушение, гибель содержит указание не только на смерть человека, когда его тело распадается на части, но и на смерть общины, члены которой без руководящего «центра» начинают жить сами по себе. Поэтому со словом sar – соединять, сплачивать, общение, союз, товарищество можно связать др.-ир. sāra — голова, глава, ум, главный, ведущий, что определяет умного лидера общины, которому беспрекословно подчиняются остальные. В таком случае др.-ир. sairya — удобрение, навоз и русское слово «помет» — каловые массы, детеныши в сопоставлении с русским словом «срань» - дети и с санскритскими словами śaka — навоз, помет, саки (скифы), śāka — сильный, готовый помочь определяют зависимость числа домашних животных и людей, а также мощь общины или союза, от количества произведенного потомства. Предположив, что в слове sar – соединять, сплачивать находится элемент «s», связанный с древнеиранскими словами sa- со значением объединения и sa — он, тот, можно указать и на элемент «ar», сопоставляя его с др.-ир. ar – приводить в движение, прикреплять, забивать, давать, удовлетворять,- в таком случае значения др.-ир. ara – чреватый определенным недугом, верующий можно отнести к излишне страстным отношениям вплоть до состояния «раб или раба любви» с последующими жизненными затруднениями, к которым можно отнести и состояние обременительной беременности.
Рассмотрим теперь элемент (a)vah в слове sravah — репутация, слово, который может быть связан с древнеиранскими словами vah - «засветиться, загореться, вспыхнуть», «пребывать», «одеваться в» и avah - «вода», «помощь, поддержка, удовольствие, наслаждение» в сопоставлении с va – оба и av – беспокоиться, заботиться, помогать, ava – напротив, с другой стороны, тот, оба, что указывает на необходимость заботиться не только о ком-то, но и о своей репутации, притом что вода символизирует смешение элементов, выступая в качестве первоосновы мира, имея при этом рождающее женское начало, а одежда, включавшая в себе важнейший элемент пояс в качестве оберега, связана с покровом и защитой. В то же время красивая и нарядная одежда связана с периодом молодости, когда парни «женихаются», а про девушку говорят «заневестилась», что соответствует русским диалектным словам «славец» - хорошо одетый юноша и «славёна» - красивая и нарядная девушка.
Другие же древнеиранские слова zāra — желчь, zāray (zaray) – желтый, золотистый и zar – гневаться, сердиться, zara – стремление, цель можно соотнести с символикой желчи, которая влияет на поведение излишне впечатлительной личности, в то время как желтый и золотой цвета в персидской поэзии связаны со страданием и страстью влюбленного молодого человека, погруженного в горнило всепоглощающей любви. Помимо этого золотой (или желтый) цвет в исламе символизирует славу, успех, богатство и торжество. Любопытно, что русское слово «заря» можно связать не только с этими древнеиранскими словами, включая сюда и sū̆ra – сильный, могущественный, но и с цыганскими словами zo̍r- сила, мощь и zar - волосы на лобке, которые отрастают в период созревания человеческого организма, в то время как значения zali – испытывать головокружение, падать в обморок и zili – ревность описывают безудержную любовную страсть, образно связанную с гневом, которая может являться не только даром, но и злом для человеческих взаимоотношений. Поэтому русское диалектное слово «гневный» - капризный, раздражительный, сердитый, злой может относиться к характеру взрослеющей особи, на чье состояние сильно влияет возрастной наплыв гормонов.
Также любопытны древнеиранские слова zarmaya — весна и zaramaya — весенний, потому что окончания в этих словах соответствуют другим древнеиранским словам may — положить начало, mayā – радость, блаженство, благословение, счастье и mayah — совокупление, половой акт в соответствии с zar – гневаться, сердиться и zara – стремление, цель, потому что неустойчивость весенней погоды и в то же время буйный расцвет природы хорошо сочетаются с возрастным поведением молодежи и одновременно с бурными половыми отношениями, переживающими резкий взлет и резкое падение. При этом элемент ya, в персидском языке имеющий не совсем очевидный смысл, в санскрите связан со значениями «движение», «присоединение», «обуздывание» и «репутация, слава»,- более того значения «свет» и «вульва», также принадлежащие этому санскритскому элементу, относятся к двум человеческим органам плодородия, притом что начальное ma – мой в словах may, mayā и mayah, имеющих отношение к половому акту, соответствует значениям санскр. mā – соизмерять, доставать, дотягиваться,- то есть до чего дотянулся, соизмеряясь со своими силами и своими желаниями, то и мое. Более того, санскр. ya — движение, присоединение, обуздывание, репутация, слава, свет, вульва в сексуальном смысле хорошо сопоставляется с др.-ир. va — оба.
Рассмотрим теперь др.-ир. zav – призывать, которое аналогично русскому слову «зов» и по смыслу соответствует санскр. śravas — зов, призыв, слава в сопоставлении с др.-ир. sravah — репутация, слово, что увязывает в единое целое древние термины «зов, призыв» и «слово, слава». При этом древнеиранские слова zavah — сила, мощь, энергия, прочность и zavan — верующий указывают на сакральную веру молодого поколения в свое особое предназначение и в свою настоящую любовь. Именно в молодом возрасте в Древнем Иране когда-то заключались браки, а нежелание связать свою судьбу с противоположным полом воспринималось крайне неодобрительно и заслуживало самого серьезного наказания, да и в Древней Руси следовали этой же традиции, не давая одиноким бобылям даже крохотного надела земли, потому что земной надел мог выдаваться только после заключения брака. Крайне любопытно и др.-ир. zan – говорить, указывать, свидетельствовать, рождать, порождать, которое с одной стороны относится к рождению самостоятельного Слова, а с другой стороны может указывать на рождение добивающихся самостоятельности самца или самки, которые поэтому достойны Зова, что можно сравнить с образом «мающегося» от страстного желания соловья, в конце мая зовущего к себе самочку своими удивительными трелями, полными любви и нетерпения. Еще одно значение zan – знать, помнить, ведать, изучать, быть знакомым указывает на зрелый возраст и сексуальные знания, в то время как третье значение zan – человеческий род, поколение определяет сакральную значимость познания женщины мужчиной в целях воспроизводства своего потомства.
В то же время санскритские слова sa- со значением связи, sa — он, тот и śa (= śastra) — призыв, хвала, восхищение, а также śa (sarva) — лучший, осведомленный, терпеливый, образно соответствуют др.-ир. šā — радостный, счастливый в сопоставлении с древнеиранскими словами šay — жить и ravah — свободное пространство, воля, простор, что в совокупности определяет тот кратковременный период счастливой жизни, когда молодой парень избавляется от родительской опеки, но еще не подпадает под власть тяжких семейных уз, налагаемых во время бракосочетания. Можно предположить, что древнеиранское слово ravah — свободное пространство, воля, простор связано с санскритскими словами rava – любой шум или крик и, соответственно, с ravas – обильный, богатый, распространенный в отличие от стесненного и поэтому «глухого» пространства, что может указывать на уход молодого самца из-под жесткой материнской опеки.
Именно таким красивым, знающим и умелым, а также самостоятельным, человеком в прошлые времена был молодой парень — Славен на заре своей полноценной жизни, который после успешно проведенной инициации получал право голоса (право крика) и право создавать свою собственную семью. Однако до этого он должен был выбрать одно из трех направление: стать земледельцем с получением земельного надела, стать воином или же в качестве ученика влиться в жреческое сословие. Поэтому с одной стороны, исходя из тождественности света и знания, к вышеприведенным словам можно добавить др.-ир. svar — утренняя заря, утро в сопоставлении с др.-ир. srav — слышать, узнавать, понимать, а с другой стороны следует добавить древнеиранские слова srva — свинец, свинцовый сосуд и srvā (srvaēna) — ноготь, рог, которые далеко не случайно имеют схожую фонетику, свидетельствующую о связанных единым образом значениях этих слов.
Например, в алхимии символом свинца является стилизованный серп, который с древних времен ассоциируется с богом плодородия и земледелия Сатурном,- в таком случае пожирание этим богом собственных детей могло олицетворять срезание серпом выросших злаковых растений, заботливо взращенных матушкой — землей. На это же указывает трактовка сосуда в качестве универсального символа женского начала, однако при этом необходимо отметить и то, что в Библии свинец является символом нечестивцев,- то есть людей, отрицающих священные законы человеческого общежития. В таком случае термин «свинцовый сосуд» можно трактовать как «греховная плоть», что свойственно бушующим страстям молодежи. Но в то же время понятие «свинцовый сосуд» может быть связано с «Великим деланием», когда алхимики пытались превратить неблагородный металл свинец в благородное золото, что соответствует возрастному переходу из бунтующего отрочества в спокойную зрелость, также связанному с темой плодородия. Что же касается ногтя или рога, то ногти в языческих обрядах зачастую соответствуют волосам, а волосы в символике воплощают в себе жизненную силу и энергию, в то время как рог является символом изобилия и богатства.
Если же мы возьмем значения древнеиранских слов saurva — имя демона и srvant (sravant) — ползучий, подкрадывающийся, то обнаружим в них намек на библейского Змея, соблазнившего красавицу Еву райским яблочком, что соответствует эротическим смыслам Змея (Змеи), который в народном понимании является представителем божественных сил, породивших жизнь, и яблока, которое символизирует плодородие, любовь и мудрость со всеми их радостями и горестями. Да и сам падший ангел Люцифер (Светоносный) может являться персонификацией светлого мужского начало, с божественных высот упавшего во тьму женского лона, которое отождествляется с лоном земли. В таком случае др.-ир. saray — фрагмент, осколок, отрывок может символически обозначать падение части небесной энергии на землю, что сравнимо с падением сверкающего метеорита, который также наделяется смыслом плодородия.
В качестве сравнения с элементом sr в слове sravah — репутация, слово можно привести др.-ир. sar – соединять, сплачивать, общение, союз, товарищество в сопоставлении со словом sū̆ra – сильный, могущественный, что соответствует понятию большой и крепко спаянной общины, в которую объединены отдельные мужчины, каждый из которых представляет собой saray — фрагмент, осколок, отрывок. На присутствие в таких общинах женщин указывает др.-ир. sūra – дыра, лакуна, что соответствует магической связи разного рода отверстий с женским плодоносящим началом. Но в то же время др.-ир. sāray — разрыв, разрушение, гибель содержит указание не только на смерть человека, когда его тело распадается на части, но и на смерть общины, члены которой без руководящего «центра» начинают жить сами по себе. Поэтому со словом sar – соединять, сплачивать, общение, союз, товарищество можно связать др.-ир. sāra — голова, глава, ум, главный, ведущий, что определяет умного лидера общины, которому беспрекословно подчиняются остальные. В таком случае др.-ир. sairya — удобрение, навоз и русское слово «помет» — каловые массы, детеныши в сопоставлении с русским словом «срань» - дети и с санскритскими словами śaka — навоз, помет, саки (скифы), śāka — сильный, готовый помочь определяют зависимость числа домашних животных и людей, а также мощь общины или союза, от количества произведенного потомства. Предположив, что в слове sar – соединять, сплачивать находится элемент «s», связанный с древнеиранскими словами sa- со значением объединения и sa — он, тот, можно указать и на элемент «ar», сопоставляя его с др.-ир. ar – приводить в движение, прикреплять, забивать, давать, удовлетворять,- в таком случае значения др.-ир. ara – чреватый определенным недугом, верующий можно отнести к излишне страстным отношениям вплоть до состояния «раб или раба любви» с последующими жизненными затруднениями, к которым можно отнести и состояние обременительной беременности.
Рассмотрим теперь элемент (a)vah в слове sravah — репутация, слово, который может быть связан с древнеиранскими словами vah - «засветиться, загореться, вспыхнуть», «пребывать», «одеваться в» и avah - «вода», «помощь, поддержка, удовольствие, наслаждение» в сопоставлении с va – оба и av – беспокоиться, заботиться, помогать, ava – напротив, с другой стороны, тот, оба, что указывает на необходимость заботиться не только о ком-то, но и о своей репутации, притом что вода символизирует смешение элементов, выступая в качестве первоосновы мира, имея при этом рождающее женское начало, а одежда, включавшая в себе важнейший элемент пояс в качестве оберега, связана с покровом и защитой. В то же время красивая и нарядная одежда связана с периодом молодости, когда парни «женихаются», а про девушку говорят «заневестилась», что соответствует русским диалектным словам «славец» - хорошо одетый юноша и «славёна» - красивая и нарядная девушка.
Другие же древнеиранские слова zāra — желчь, zāray (zaray) – желтый, золотистый и zar – гневаться, сердиться, zara – стремление, цель можно соотнести с символикой желчи, которая влияет на поведение излишне впечатлительной личности, в то время как желтый и золотой цвета в персидской поэзии связаны со страданием и страстью влюбленного молодого человека, погруженного в горнило всепоглощающей любви. Помимо этого золотой (или желтый) цвет в исламе символизирует славу, успех, богатство и торжество. Любопытно, что русское слово «заря» можно связать не только с этими древнеиранскими словами, включая сюда и sū̆ra – сильный, могущественный, но и с цыганскими словами zo̍r- сила, мощь и zar - волосы на лобке, которые отрастают в период созревания человеческого организма, в то время как значения zali – испытывать головокружение, падать в обморок и zili – ревность описывают безудержную любовную страсть, образно связанную с гневом, которая может являться не только даром, но и злом для человеческих взаимоотношений. Поэтому русское диалектное слово «гневный» - капризный, раздражительный, сердитый, злой может относиться к характеру взрослеющей особи, на чье состояние сильно влияет возрастной наплыв гормонов.
Также любопытны древнеиранские слова zarmaya — весна и zaramaya — весенний, потому что окончания в этих словах соответствуют другим древнеиранским словам may — положить начало, mayā – радость, блаженство, благословение, счастье и mayah — совокупление, половой акт в соответствии с zar – гневаться, сердиться и zara – стремление, цель, потому что неустойчивость весенней погоды и в то же время буйный расцвет природы хорошо сочетаются с возрастным поведением молодежи и одновременно с бурными половыми отношениями, переживающими резкий взлет и резкое падение. При этом элемент ya, в персидском языке имеющий не совсем очевидный смысл, в санскрите связан со значениями «движение», «присоединение», «обуздывание» и «репутация, слава»,- более того значения «свет» и «вульва», также принадлежащие этому санскритскому элементу, относятся к двум человеческим органам плодородия, притом что начальное ma – мой в словах may, mayā и mayah, имеющих отношение к половому акту, соответствует значениям санскр. mā – соизмерять, доставать, дотягиваться,- то есть до чего дотянулся, соизмеряясь со своими силами и своими желаниями, то и мое. Более того, санскр. ya — движение, присоединение, обуздывание, репутация, слава, свет, вульва в сексуальном смысле хорошо сопоставляется с др.-ир. va — оба.
Рассмотрим теперь др.-ир. zav – призывать, которое аналогично русскому слову «зов» и по смыслу соответствует санскр. śravas — зов, призыв, слава в сопоставлении с др.-ир. sravah — репутация, слово, что увязывает в единое целое древние термины «зов, призыв» и «слово, слава». При этом древнеиранские слова zavah — сила, мощь, энергия, прочность и zavan — верующий указывают на сакральную веру молодого поколения в свое особое предназначение и в свою настоящую любовь. Именно в молодом возрасте в Древнем Иране когда-то заключались браки, а нежелание связать свою судьбу с противоположным полом воспринималось крайне неодобрительно и заслуживало самого серьезного наказания, да и в Древней Руси следовали этой же традиции, не давая одиноким бобылям даже крохотного надела земли, потому что земной надел мог выдаваться только после заключения брака. Крайне любопытно и др.-ир. zan – говорить, указывать, свидетельствовать, рождать, порождать, которое с одной стороны относится к рождению самостоятельного Слова, а с другой стороны может указывать на рождение добивающихся самостоятельности самца или самки, которые поэтому достойны Зова, что можно сравнить с образом «мающегося» от страстного желания соловья, в конце мая зовущего к себе самочку своими удивительными трелями, полными любви и нетерпения. Еще одно значение zan – знать, помнить, ведать, изучать, быть знакомым указывает на зрелый возраст и сексуальные знания, в то время как третье значение zan – человеческий род, поколение определяет сакральную значимость познания женщины мужчиной в целях воспроизводства своего потомства.
Слава, слово и clú - слава + áu - слух, ухо, slava — каторжный труд, sloven — грязнуля, халтурщик
Обратимся теперь к ирландскому языку, в котором есть такие древние слова как clú — слава и áu (aue) – слух, ухо. При этом любопытно, что существует и другое значение др.-ирл. aue (úa) — внук, внучка, которое соединяет значения «слух, ухо» со значениями самого малого по возрасту и самого незначительного по статусу из трех соседних поколений, что соответствует санскр. ūna — неполный, несовершенный, нуждающийся, меньший,- то есть по всем показателям юный. Более того, еще одно значение úa — начиная с предполагает не только рождение нового (резервного) поколения в соответствии с др.-ирл. cúl — задний, тыльный, резервный, но в первую очередь рождение уже сформировавшихся самцов и самок, готовых к созданию собственной семьи и продолжению человеческого рода. Именно они по окончанию переходного периода могли прославляться в древние времена. А так как вначале своей юношеской поры подростки из-за игры гормонов поддавались омрачающей разум похоти, то с этими словами связано др.-ирл. col — грех, порок, беззаконие и современное ирл. col — неприязнь, отвращение, сексуальный запрет, потому что мятежная молодежь всячески противилась древним общинным правилам, требующим соблюдать установленные нормы приличия.
Дополнительные древнеирландские слова calad — твердый, крепкий, жесткий, скупой, caland — первый и calg — меч могут образно определять появление самости в развивающихся подростках, начинавших осознавать себя в качестве самостоятельной личности и в скором времени получавших право на ношение холодного оружия — оберега, а именно ножей и кинжалов, символизировавших статус свободного и полноправного человека. Если же мы воспримем сохраненную молодежь в качестве возделанного поля, название которого соответствует латинскому слову culta, то другие латинские слова cultus — возделанный, обработанный, нарядный, облагороженный, культурный и cultŭs — попечение, забота, образ жизни, воспитание, почет, уважение вместе с латин. cultĕr — нож и праиндоевр. *(s)kel — резать определяют отделение выросших подростков от мифологически связанного с материнским лоном детства, что образно оформляется в виде «нахождение у матери под юбкой»,- то есть фактически быть «недействующим».
Сюда же надо отнести латинские слова cŏlo — обрабатывать, выращивать, заботиться, украшать, относиться с почтением, cūra — забота, попечение, любознательность, работа, лечение, почитание, надзор, питомец, любовь, любовное томление, возлюбленная и cŏr — сердце, душа, дух, чувство, настроение, мужество, благоразумие, а также căleo — быть разгоряченным, взволнованным, calleo — быть закаленным, искусным, опытным, călo — звать, созывать, cālo — слуга и căreo — быть лишенным, быть свободным, воздерживаться, отказываться, тратить, căro — плоть, тело, мясо, чьи значения относятся к добрачным статусам «жениха» и «невесты», совмещенным со статусом «холостяка», или «бабника», не желающего связать себя брачными узами. При этом элементы cal, cúl и col могут быть сопоставимы с начальным элементом cl в слове clú — слава, определяя ее хорошую и дурную стороны, соответствующие значениям современного ирландского слова collaí — плотский, чувственный. С учетом же др.-ирл. colainn (colno) — плоть, тело, мясо, мякоть, организм вычленяется др.-ирл. lainn — алчный, ненасытный, символизирующее похотливую и поэтому грешную юность.
Более того, др.-ирл. clú — слава и индоевропейские корни *kleu (*klu) — слышать, слушать, слышимый, *klew-yo 'хвалить, рассказывать', *klew-es 'признание, репутация' можно сопоставить с др.-ирл. crú (cróu) — кровь, кровный и индоевропейским корнем *kreu — сырая плоть. Можно предположить, что здесь скрыто противопоставление человека, прошедшего инициацию и закаленного в многочисленных испытаниях, пока еще человеческому существу в юном, а значит «сыром», возрасте, что соответствует термину «кровиночка» по отношению к маленькому ребенку или несамостоятельному подростку, пока еще зависимому от материнской заботы. Такое сопоставление сравнимо с сопоставление сырой и необработанной пищи, которую поедают дикие животные, и пищи вареной или жареной, достойной для трапезы человека. В этом отношении любопытно сравнить санскритские слова vareṇya — милый, красивый, самый лучший, желаемый, угодный и vara — лучший, любезный, избранник, любовник, жених, супруг с русским диалектным словом «варёный» — неловкий в движениях, неповоротливый, что когда-то могло относиться к пока еще неопытному в амурных делах подростку, который, тем не менее, начинал «вариться» в «котле» сексуальных отношений.
При этом известно, что кровь не только является символом жизненной силы, но и в соответствии с некоторыми древними традициями обладает животворной и оплодотворяющей силой,- не зря же про какого-нибудь возбужденного человека говорят «взыграла кровь»,- в то время как сама полноценная жизнь тесно связана с появлением сексуальной энергии, необходимой для рождения новой жизни. Исходя из этого, маленький ребенок был связан с потусторонним миром материнского лона, девственный и пока еще спокойный в сексуальном отношении подросток стоял на последних рубежах безмятежного детства,- то есть он был в преддверии настоящей жизни, а сама жизнь отождествлялась с семейным и общественным поведением взрослого самца, в то время как бунтующий из-за игры гормонов подросток обладал статусом дикого животного или человекоподобного существа, воплощая в себе нечто срединное между жизнью и смертью, между светом и тьмой, между духовным состоянием и состоянием телесным.
Необходимо отметить и то, что фонетически схожие английские слова sword — меч и word — слово ассоциативно связаны с термином «(по)разить», который относится не только к острому мечу или «острому» слову, но и к чему-то поражающему воображение, чем может являться любовь к противоположному полу, связанная с прославлением второй половины в соответствии с русским диалектным словом «люба» — славная. В английском языке это чудесное состояние обозначается словом love, что определенным образом вписывается в этноним «словене», а в ирландском языке оно обозначается словом grá, которое через старофр. grace — прощение, божья милость, милосердие, благосклонность, изящество, добродетель увязывают с праиндоевр. *gwere- 'оказывать услугу', к чему можно добавить и русское народное слово «игра» — гулянье молодежи, пляска, танцы, праздник, свадьба в сопоставлении с англ. game — игра, забава и санскр. gama — соитие, случка.
Видимо, в сокрытом значении «любить» — оказывать услугу, сохраненном в слове «любезный», то есть почтительный, лежат истоки извращенно понимаемого англ. slave — раб, невольник, низкий угодник, да и англ. sloven — неряшливый, грязный воспринимается тоже в переносном смысле, если учесть, что похотливый юнец является рабом «грязных» мыслей или же «грязных», не одобряемых обществом, отношений, но в то же время и женатый человек, проявляющий заботу и ласку,- что равнозначно значению «мазать жиром»,- также является рабом внутрисемейных и в широком смысле общественных отношений, добровольно надевшим на себя соответствующие узы. В то же время земная грязь, получаемая от смешения небесной воды (дождя) и земной почвы, обладает очевидной плодородной символикой, поэтому славяне (словене) одинаково почитали небесных и земных богов.
В эту картину соединения двух плодородных сил образно вписываются английские слова lavish — щедрый, расточительный, lavage — орошение и lay — светский, мирской, loyal — верный, преданный, надежный, laud — хвала, восхваление, loud — громкий, шумный, а также law — закон, право, lawless — непокорный, безудержный и low — низкий, невысокий, тихий, негромкий, низкого происхождения, грубый, невоспитанный, вульгарный,- чьи значения в данном случае относятся к телесному низу, на что указывает любопытное полинезийское слово lava-lava 'набедренная повязка или юбочка' в сочетании с англ. lave — мыться, купаться, мыть, омывать, что, возможно, связано с омовением чресел до и после сексуального контакта. В принципе все эти значения английского слова low могут также описывать образ половозрелого и в то же время грубого самца, у которого нет ни высокого статуса, ни заслуженного многими испытаниями права голоса, а также нет взрослой культуры общения.
Если же мы возьмем ирландское слово grá — любовь,- в том числе и любовь к богу,- и сравним его с санскр. gra(s) — поглощать, то увидим дополнительную связь смыслов в терминах «любовь» и «пища», притом что пища может быть и духовной, получаемой от своего наставника, что позволяет ученику достичь новых высот. Поэтому др.-ирл. grád (gráid) — ранг, звание, уровень, чин, любовь, привязанность имеет соответствие в др.-ирл. áes gráid — духовное лицо, священник (áes — возраст). Естественно, что такой наставник обладает божественными знаниями, которые освещают разум не только учителя, но и ученика, в соответствии с др.-ирл. grían — солнце и glan — чистый, ясный, непорочный, целомудренный,- то есть взявший под контроль свою темную животную похоть, что соответствует ирл. gráin — отвращение и др.-ирл. claín — грех, порок, беззаконие. В таком случае ирландские слова grá — любовь и crá — волнение, беспокойство, мучение представляют из себя дуалистическую связку, подобную связке «добро» и «зло», но при этом всецело относящуюся к теме плодородия, к которой относятся значения славной и порочной связи. Поэтому ирландские слова glinnigh — прикреплять, тщательно исследовать, вспыхивать и grinn — сильно желать, проницательный, яркий могут быть эвфемизмами светлого мужского начала, на что указывают ирландские слова crann — (священное) дерево, важная персона, пенис, беда, неудача и clann — дети, потомство, семья, а также grá — любовь, greim — захват, groí — сильный, энергичный, grúm — жених и glao — крик, зов, glé — яркий, блестящий, glóire — слава, glór — голос, тон, glúin — поколение.
На очевидную связь значений clú - слава и au (aue) – слух, ухо указывает др.-ирл. clúas — слышащий, слушающий, услышавший, ухо, ушная раковина, слух с добавочным значением as — кто является или что является, соответствующим значению «быть», что позволяет трактовать слово clúas как «быть славным». Если же др.-ирл. clú - слава и англ. glory — слава, хвала, честь, величие, сияние сопоставить с англ. call — зов, призыв и с праиндоевропейским корнем *gal- звать, кричать, а также с общесл. *golsъ > гласъ — голос, то можно обнаружить присутствие понятий «слава» и «слово» в английских терминах gallant – кавалер, любовник, gall – раздражать, беспокоить, gale – сильный ветер, вспышка и gal – девочка, девушка, девчонка, притом что существует сакральная привязка ушной раковины к созревшей для плодородия женской утробе. Этим словам образно соответствуют древнеирландские слова céile — товарищ, муж, подданный (монарха) и class — коллектив, община, а также cland (clainde) — семья, приплод, потомство, клан. Поэтому можно предположить, что речь здесь идет о так называемом зове природы, когда возникает славная плодородная сила, связанная с древнейшими человеческими играми в соответствии с др.-ирл. cluiche — игра, в то время как английское слово game — игра, забава фонетически схоже с санскр. gama – спаривание, случка, соитие. Нельзя не обратить внимание и на возможную связь окончания iche в слове cluiche — игра с нем. ich – я, обозначающим человеческую самость, которое в свою очередь связывают с др.-англ. iċ(ċ) и протозападногерм. ik с теми же значениями. Однако существует и др.-ирл. icc – исцеление, спасение, относящееся к факту появления новых самца и самки, с огромным трудом сохраненных для продолжения рода.
Также любопытно др.-ирл. cluicc (clocc) — звон, колокол с вышеприведенным окончанием icc – исцеление, спасение, потому что колокол в виде условного «рта» воплощает в себе пассивное женское начало, которое пытаются «исцелить» с помощью бьющегося внутри «языка», символизирующего мужской орган. В таком случае звуки колокола могут обозначать сексуальное удовольствие или, наоборот, предупреждение о грехе, хотя в иудаизме колокольчики, подвешенные на одежду, символизировали бесплодную по своей сути, но при этом сохраняющую мощную плодородную силу, девственность. Поэтому с учетом тревожного звона колокола (набата) существует определенная связь древнеирландских слов cluicc (clocc) — звон, колокол и cloíne (cláen, claín) — зло, грех, порок, беззаконие, хотя ирл. clochar — женский монастырь в сопоставлении с cloch — камень, каменный замок указывает на укреплением воли и обуздании греховных желаний. В то же время полость колокола и его язык (било) нередко сравнивались с устами и языком проповедника, что позволяет сопоставить русское слово «уста» - рот, губы с гагаузским и караимским «уста» - мастер, знаток. Отдельно можно указать на связь терминов «игра», «битва», «труд», «мастерство» и, соответственно, «слава» в значениях др.-ирл. cles – азартная игра, забава, навык, мастерство, ловкость, подвиг, ратный труд.
Обратите также внимание на древнеирландское слово ceol — музыка, песня, чьи значения тесно связаны с романтической «песнью любви», которая «поется» опьяневшей от любовных чувств молодежью, притом что начальное ceo — мгла, дымка, туман, пелена, морось может свидетельствовать не только о вечерних гуляньях молодежи, но и о любовном помутнении, или любовном «опьянении», что соответствует древнеирландским словам la — по причине, из-за, благодаря и ol – несовершенный, дефектный, сказать, говорить, ól – пить, напиваться. Более того, с этими словами могут быть связаны древнегреческие слова ὁλός — мутная жижа и ὅλος — целый, полный, совершенный, подлинный, притом что значения ol – несовершенный, дефектный и ὅλος со значением совершенства входят в единое описание парня, перешедшего с низкого статуса на более высокий, связанный с возможностью изливать свое мужское семя, что соответствует древнегреческим словам ὄρος — гора, возвышенность, ὅρος — граница, рубеж, различие, мера и ὀρός — пахтанье, водянистая часть, жижа (σπερματικός). При этом др.-гр. ὁλός — мутная жижа имеет ассоциативное сравнение с ирл. ola — масло, которое в качестве ola olóige (оливкового масла) символизирует божью милость и светлую радость, что никак не соответствует темным животным страстям молодежи, но зато в идеале соответствует освященной светлыми небесами супружеской любви. Поэтому др.-ирл. lá означает «день, праздник, время», что позволяет видеть в светлом времени суток нечто праздничное и живое, в отличие от сумрачной и сонной ночи, в то время как музыкальные звуки, всецело соответствуя звукам природы, заключают в себе душевное состояние человека в зависимости от его настроения.
Очевидно, что нахождение элемента clú — слава в древнеирландских словах clúain — луг и clúm – пух, перья, волосы также не носило случайный характер, потому что луг с его материнской символикой и волосы, олицетворяющие силу, энергию и плодородие, а также перья с учетом значения «опериться» - возмужать, стать самостоятельным, зрелым, имеют эротический смысл полноты жизни, соотносимый со смыслами др.-ирл. clú — хорошая репутация, слава и русских диалектных слов «славник» - завидный жених, хорошо одетый юноша, «славёна» - красивая и нарядная девушка, о которой идет хорошая молва.
Обратимся теперь к древнеирландским словам clú — слава, clúas — слышащий, слушающий, услышавший, ухо, ушная раковина, слух и au (aue) – слух, ухо в сопоставлении с латинскими словами au! - возглас удивления и áve(o) - здравствуй, привет, здравствовать, страстно желать, внутренняя связь которых проясняется через образ любой раковины в качестве символа плодородия и зарождения новой жизни из-за ее схожести с вульвой. Необходимо отметить и то, что в систему человеческих взаимоотношений, связанных с понятием уха, входят русские слова «клик (клич)» - крик, зов и «ау» - возглас призыва, чьи значения весьма подходят для славного пения соловья, своими взволнованными трелями зовущего к себе самочку. Поэтому название «соловей» и термины «слава» и «слово» находятся в фонетической близости, совмещаясь при этом с образом «Соловья — разбойника», которого художники русских сказок напрасно рисуют с азиатскими чертами лица.
Можно предположить, что в этом образе скрыто указание на подростковую инициацию в заповедном лесу,- поэтому Соловей-разбойник малого роста, а его свист можно сопоставить с санскритскими словами śvi — пухнуть, увеличиваться в размере и iṣ(ta) – желать, искать, требовать, iṣṭa — искомый, желанный, нужный, потому что после инициации такие подростки — отроки превращались в полноценных самцов, на что указывают русские диалектные слова «свист» - обманщик, болтун, бойкий, смелый человек и «свиста» - легкомысленная девушка.
Исходя из этого, в образе «Соловья-разбойника» могло быть зашифровано хулиганистое «юношеское братство», соответствующее английскому слову brat – отродье, сорванец, негодник. В данном случае любопытна фонетическая связь значений кельтских слов brātīr — брат, bratto – накидка, покров и brātu — мнение, оценка, заключение, решение, вписывающихся в картину скрытой от посторонних глаз инициации, по окончанию которой выносилось решение о приеме того или иного отрока в круг взрослой общины или же об унизительном отказе. Что же касается победы Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, то такая победа может быть отражением торжества христианского учения над языческой инициацией, которая отчасти была заменена крещением, а также обучением в соответствующих школах и прохождением воинской службы с беспрекословным подчинением наставнику или командиру. К сожалению такая языческая инициация с элементами узаконенного мелкого грабежа окрестных селений не всегда приводила к возвращению молодых самцов в свои общины,- некоторые из них, чью дикую энергию не удалось поставить под контроль, могли создавать что-то наподобие современной банды. Поэтому сравните английское слово rob – грабить, воровать, разбойничать и славянское «роб» - слуга, раб (в том числе и работник общины) с санскритскими словами rabh – неистово желать, действовать опрометчиво, схватывать, удерживать и rabha – обезьяна, где присутствует скрытое сравнение не всегда логичных действий человекоподобного животного с опрометчивыми действиями обуреваемого животными страстями подростка с учетом того, что во время инициации такие подростки могли воспринимать себя в качестве какого-нибудь сакрального, а значит и прославляемого, животного.
Если же сопоставить русские диалектные слова «славный» — опытный, знающий, положительный по своим качествам, отличный и «славлуха» - хорошая и трудолюбивая девушка со швед. slava – работать как каторжный и англ. sloven – грязнуля, халтурщик, то все их значения в женском варианте создают образ красивой и работящей Золушки в противовес ее отвратительным сводным сестрам, считавшим работу грязным и каторжным трудом, не сравнимым с занятиями «высшего» света, к которому причисляли и себя. Подтвердить скрытый смысл термина «грязь» могут русские диалектные слова «грязнó» — пучок лука, выросший из одной луковицы (символ плодородия), «грязный» — медведь (символизирует темные, в том числе и сексуальные, стороны подсознания) и «грязинка» — женщина дурного поведения, но самый явный намек виден в следующих словах «Oн берет свою младую княгиню обрученную за правую за рученьку и за золот перстень. И повели их во грязную во грязницу и оставляли их одних». Ясно же, что грязница — это спальня, которая обладает смыслом плодородия, но смысл этого слова до сих пор под знаком вопроса. Если же вспомнить о русских выражениях «слово — серебро, а молчание — золото» и «поспешишь — людей насмешишь», что может образно указывать на зрелое состояние человека, который более молчалив и более медлителен, чем маленький ребенок или подросток, то можно обратить внимание и на англ. slow – неторопливый, постепенный с учетом того, что такая неторопливость может относиться и к медленному созреванию человеческого существа, до поры до времени не владеющего Словом (или правом голоса).
Поэтому восточноготские слова slawan (в другом варианте slavan) — молчать и slawanos – тихий, молчаливый могли напрямую относиться ко взрослому и поэтому успокоившемуся душой и телом человеку, а в переносном смысле к обычному подростку, не имевшему до своего взросления права голоса. С учетом же того, что драчливого и сумасбродного подростка за какие-нибудь провинности родители нещадно стегали розгами или ремнем, к данным словам можно добавить дополнительные готские слова slahs — удар, slahan — бить, ударять, а также slahals — забияка, драчун, причем последнее слово можно сопоставить с английским словом brat – отродье, сорванец, негодник. Любопытно и готск. slaúhts — бой, побоище, которое в других словарях трактуется и как «заклание жертвы», и как «жертвенная овца» (агнец божий), что в совокупности с древнеирландскими словами úan — ягненок и úa (úan) — от, начиная с определяет крайне жестокую по нынешним временам инициацию, в начале которой подросток символически «губил» в себе прошедшее детство, пролезая через узкий и ранящий тело лаз, чтобы мокрым и окровавленным возродиться в новом качестве самца, чья животная страсть и будет укрощаться по мере инициации за исключением ее воинской составляющей
Дополнительные древнеирландские слова calad — твердый, крепкий, жесткий, скупой, caland — первый и calg — меч могут образно определять появление самости в развивающихся подростках, начинавших осознавать себя в качестве самостоятельной личности и в скором времени получавших право на ношение холодного оружия — оберега, а именно ножей и кинжалов, символизировавших статус свободного и полноправного человека. Если же мы воспримем сохраненную молодежь в качестве возделанного поля, название которого соответствует латинскому слову culta, то другие латинские слова cultus — возделанный, обработанный, нарядный, облагороженный, культурный и cultŭs — попечение, забота, образ жизни, воспитание, почет, уважение вместе с латин. cultĕr — нож и праиндоевр. *(s)kel — резать определяют отделение выросших подростков от мифологически связанного с материнским лоном детства, что образно оформляется в виде «нахождение у матери под юбкой»,- то есть фактически быть «недействующим».
Сюда же надо отнести латинские слова cŏlo — обрабатывать, выращивать, заботиться, украшать, относиться с почтением, cūra — забота, попечение, любознательность, работа, лечение, почитание, надзор, питомец, любовь, любовное томление, возлюбленная и cŏr — сердце, душа, дух, чувство, настроение, мужество, благоразумие, а также căleo — быть разгоряченным, взволнованным, calleo — быть закаленным, искусным, опытным, călo — звать, созывать, cālo — слуга и căreo — быть лишенным, быть свободным, воздерживаться, отказываться, тратить, căro — плоть, тело, мясо, чьи значения относятся к добрачным статусам «жениха» и «невесты», совмещенным со статусом «холостяка», или «бабника», не желающего связать себя брачными узами. При этом элементы cal, cúl и col могут быть сопоставимы с начальным элементом cl в слове clú — слава, определяя ее хорошую и дурную стороны, соответствующие значениям современного ирландского слова collaí — плотский, чувственный. С учетом же др.-ирл. colainn (colno) — плоть, тело, мясо, мякоть, организм вычленяется др.-ирл. lainn — алчный, ненасытный, символизирующее похотливую и поэтому грешную юность.
Более того, др.-ирл. clú — слава и индоевропейские корни *kleu (*klu) — слышать, слушать, слышимый, *klew-yo 'хвалить, рассказывать', *klew-es 'признание, репутация' можно сопоставить с др.-ирл. crú (cróu) — кровь, кровный и индоевропейским корнем *kreu — сырая плоть. Можно предположить, что здесь скрыто противопоставление человека, прошедшего инициацию и закаленного в многочисленных испытаниях, пока еще человеческому существу в юном, а значит «сыром», возрасте, что соответствует термину «кровиночка» по отношению к маленькому ребенку или несамостоятельному подростку, пока еще зависимому от материнской заботы. Такое сопоставление сравнимо с сопоставление сырой и необработанной пищи, которую поедают дикие животные, и пищи вареной или жареной, достойной для трапезы человека. В этом отношении любопытно сравнить санскритские слова vareṇya — милый, красивый, самый лучший, желаемый, угодный и vara — лучший, любезный, избранник, любовник, жених, супруг с русским диалектным словом «варёный» — неловкий в движениях, неповоротливый, что когда-то могло относиться к пока еще неопытному в амурных делах подростку, который, тем не менее, начинал «вариться» в «котле» сексуальных отношений.
При этом известно, что кровь не только является символом жизненной силы, но и в соответствии с некоторыми древними традициями обладает животворной и оплодотворяющей силой,- не зря же про какого-нибудь возбужденного человека говорят «взыграла кровь»,- в то время как сама полноценная жизнь тесно связана с появлением сексуальной энергии, необходимой для рождения новой жизни. Исходя из этого, маленький ребенок был связан с потусторонним миром материнского лона, девственный и пока еще спокойный в сексуальном отношении подросток стоял на последних рубежах безмятежного детства,- то есть он был в преддверии настоящей жизни, а сама жизнь отождествлялась с семейным и общественным поведением взрослого самца, в то время как бунтующий из-за игры гормонов подросток обладал статусом дикого животного или человекоподобного существа, воплощая в себе нечто срединное между жизнью и смертью, между светом и тьмой, между духовным состоянием и состоянием телесным.
Необходимо отметить и то, что фонетически схожие английские слова sword — меч и word — слово ассоциативно связаны с термином «(по)разить», который относится не только к острому мечу или «острому» слову, но и к чему-то поражающему воображение, чем может являться любовь к противоположному полу, связанная с прославлением второй половины в соответствии с русским диалектным словом «люба» — славная. В английском языке это чудесное состояние обозначается словом love, что определенным образом вписывается в этноним «словене», а в ирландском языке оно обозначается словом grá, которое через старофр. grace — прощение, божья милость, милосердие, благосклонность, изящество, добродетель увязывают с праиндоевр. *gwere- 'оказывать услугу', к чему можно добавить и русское народное слово «игра» — гулянье молодежи, пляска, танцы, праздник, свадьба в сопоставлении с англ. game — игра, забава и санскр. gama — соитие, случка.
Видимо, в сокрытом значении «любить» — оказывать услугу, сохраненном в слове «любезный», то есть почтительный, лежат истоки извращенно понимаемого англ. slave — раб, невольник, низкий угодник, да и англ. sloven — неряшливый, грязный воспринимается тоже в переносном смысле, если учесть, что похотливый юнец является рабом «грязных» мыслей или же «грязных», не одобряемых обществом, отношений, но в то же время и женатый человек, проявляющий заботу и ласку,- что равнозначно значению «мазать жиром»,- также является рабом внутрисемейных и в широком смысле общественных отношений, добровольно надевшим на себя соответствующие узы. В то же время земная грязь, получаемая от смешения небесной воды (дождя) и земной почвы, обладает очевидной плодородной символикой, поэтому славяне (словене) одинаково почитали небесных и земных богов.
В эту картину соединения двух плодородных сил образно вписываются английские слова lavish — щедрый, расточительный, lavage — орошение и lay — светский, мирской, loyal — верный, преданный, надежный, laud — хвала, восхваление, loud — громкий, шумный, а также law — закон, право, lawless — непокорный, безудержный и low — низкий, невысокий, тихий, негромкий, низкого происхождения, грубый, невоспитанный, вульгарный,- чьи значения в данном случае относятся к телесному низу, на что указывает любопытное полинезийское слово lava-lava 'набедренная повязка или юбочка' в сочетании с англ. lave — мыться, купаться, мыть, омывать, что, возможно, связано с омовением чресел до и после сексуального контакта. В принципе все эти значения английского слова low могут также описывать образ половозрелого и в то же время грубого самца, у которого нет ни высокого статуса, ни заслуженного многими испытаниями права голоса, а также нет взрослой культуры общения.
Если же мы возьмем ирландское слово grá — любовь,- в том числе и любовь к богу,- и сравним его с санскр. gra(s) — поглощать, то увидим дополнительную связь смыслов в терминах «любовь» и «пища», притом что пища может быть и духовной, получаемой от своего наставника, что позволяет ученику достичь новых высот. Поэтому др.-ирл. grád (gráid) — ранг, звание, уровень, чин, любовь, привязанность имеет соответствие в др.-ирл. áes gráid — духовное лицо, священник (áes — возраст). Естественно, что такой наставник обладает божественными знаниями, которые освещают разум не только учителя, но и ученика, в соответствии с др.-ирл. grían — солнце и glan — чистый, ясный, непорочный, целомудренный,- то есть взявший под контроль свою темную животную похоть, что соответствует ирл. gráin — отвращение и др.-ирл. claín — грех, порок, беззаконие. В таком случае ирландские слова grá — любовь и crá — волнение, беспокойство, мучение представляют из себя дуалистическую связку, подобную связке «добро» и «зло», но при этом всецело относящуюся к теме плодородия, к которой относятся значения славной и порочной связи. Поэтому ирландские слова glinnigh — прикреплять, тщательно исследовать, вспыхивать и grinn — сильно желать, проницательный, яркий могут быть эвфемизмами светлого мужского начала, на что указывают ирландские слова crann — (священное) дерево, важная персона, пенис, беда, неудача и clann — дети, потомство, семья, а также grá — любовь, greim — захват, groí — сильный, энергичный, grúm — жених и glao — крик, зов, glé — яркий, блестящий, glóire — слава, glór — голос, тон, glúin — поколение.
На очевидную связь значений clú - слава и au (aue) – слух, ухо указывает др.-ирл. clúas — слышащий, слушающий, услышавший, ухо, ушная раковина, слух с добавочным значением as — кто является или что является, соответствующим значению «быть», что позволяет трактовать слово clúas как «быть славным». Если же др.-ирл. clú - слава и англ. glory — слава, хвала, честь, величие, сияние сопоставить с англ. call — зов, призыв и с праиндоевропейским корнем *gal- звать, кричать, а также с общесл. *golsъ > гласъ — голос, то можно обнаружить присутствие понятий «слава» и «слово» в английских терминах gallant – кавалер, любовник, gall – раздражать, беспокоить, gale – сильный ветер, вспышка и gal – девочка, девушка, девчонка, притом что существует сакральная привязка ушной раковины к созревшей для плодородия женской утробе. Этим словам образно соответствуют древнеирландские слова céile — товарищ, муж, подданный (монарха) и class — коллектив, община, а также cland (clainde) — семья, приплод, потомство, клан. Поэтому можно предположить, что речь здесь идет о так называемом зове природы, когда возникает славная плодородная сила, связанная с древнейшими человеческими играми в соответствии с др.-ирл. cluiche — игра, в то время как английское слово game — игра, забава фонетически схоже с санскр. gama – спаривание, случка, соитие. Нельзя не обратить внимание и на возможную связь окончания iche в слове cluiche — игра с нем. ich – я, обозначающим человеческую самость, которое в свою очередь связывают с др.-англ. iċ(ċ) и протозападногерм. ik с теми же значениями. Однако существует и др.-ирл. icc – исцеление, спасение, относящееся к факту появления новых самца и самки, с огромным трудом сохраненных для продолжения рода.
Также любопытно др.-ирл. cluicc (clocc) — звон, колокол с вышеприведенным окончанием icc – исцеление, спасение, потому что колокол в виде условного «рта» воплощает в себе пассивное женское начало, которое пытаются «исцелить» с помощью бьющегося внутри «языка», символизирующего мужской орган. В таком случае звуки колокола могут обозначать сексуальное удовольствие или, наоборот, предупреждение о грехе, хотя в иудаизме колокольчики, подвешенные на одежду, символизировали бесплодную по своей сути, но при этом сохраняющую мощную плодородную силу, девственность. Поэтому с учетом тревожного звона колокола (набата) существует определенная связь древнеирландских слов cluicc (clocc) — звон, колокол и cloíne (cláen, claín) — зло, грех, порок, беззаконие, хотя ирл. clochar — женский монастырь в сопоставлении с cloch — камень, каменный замок указывает на укреплением воли и обуздании греховных желаний. В то же время полость колокола и его язык (било) нередко сравнивались с устами и языком проповедника, что позволяет сопоставить русское слово «уста» - рот, губы с гагаузским и караимским «уста» - мастер, знаток. Отдельно можно указать на связь терминов «игра», «битва», «труд», «мастерство» и, соответственно, «слава» в значениях др.-ирл. cles – азартная игра, забава, навык, мастерство, ловкость, подвиг, ратный труд.
Обратите также внимание на древнеирландское слово ceol — музыка, песня, чьи значения тесно связаны с романтической «песнью любви», которая «поется» опьяневшей от любовных чувств молодежью, притом что начальное ceo — мгла, дымка, туман, пелена, морось может свидетельствовать не только о вечерних гуляньях молодежи, но и о любовном помутнении, или любовном «опьянении», что соответствует древнеирландским словам la — по причине, из-за, благодаря и ol – несовершенный, дефектный, сказать, говорить, ól – пить, напиваться. Более того, с этими словами могут быть связаны древнегреческие слова ὁλός — мутная жижа и ὅλος — целый, полный, совершенный, подлинный, притом что значения ol – несовершенный, дефектный и ὅλος со значением совершенства входят в единое описание парня, перешедшего с низкого статуса на более высокий, связанный с возможностью изливать свое мужское семя, что соответствует древнегреческим словам ὄρος — гора, возвышенность, ὅρος — граница, рубеж, различие, мера и ὀρός — пахтанье, водянистая часть, жижа (σπερματικός). При этом др.-гр. ὁλός — мутная жижа имеет ассоциативное сравнение с ирл. ola — масло, которое в качестве ola olóige (оливкового масла) символизирует божью милость и светлую радость, что никак не соответствует темным животным страстям молодежи, но зато в идеале соответствует освященной светлыми небесами супружеской любви. Поэтому др.-ирл. lá означает «день, праздник, время», что позволяет видеть в светлом времени суток нечто праздничное и живое, в отличие от сумрачной и сонной ночи, в то время как музыкальные звуки, всецело соответствуя звукам природы, заключают в себе душевное состояние человека в зависимости от его настроения.
Очевидно, что нахождение элемента clú — слава в древнеирландских словах clúain — луг и clúm – пух, перья, волосы также не носило случайный характер, потому что луг с его материнской символикой и волосы, олицетворяющие силу, энергию и плодородие, а также перья с учетом значения «опериться» - возмужать, стать самостоятельным, зрелым, имеют эротический смысл полноты жизни, соотносимый со смыслами др.-ирл. clú — хорошая репутация, слава и русских диалектных слов «славник» - завидный жених, хорошо одетый юноша, «славёна» - красивая и нарядная девушка, о которой идет хорошая молва.
Обратимся теперь к древнеирландским словам clú — слава, clúas — слышащий, слушающий, услышавший, ухо, ушная раковина, слух и au (aue) – слух, ухо в сопоставлении с латинскими словами au! - возглас удивления и áve(o) - здравствуй, привет, здравствовать, страстно желать, внутренняя связь которых проясняется через образ любой раковины в качестве символа плодородия и зарождения новой жизни из-за ее схожести с вульвой. Необходимо отметить и то, что в систему человеческих взаимоотношений, связанных с понятием уха, входят русские слова «клик (клич)» - крик, зов и «ау» - возглас призыва, чьи значения весьма подходят для славного пения соловья, своими взволнованными трелями зовущего к себе самочку. Поэтому название «соловей» и термины «слава» и «слово» находятся в фонетической близости, совмещаясь при этом с образом «Соловья — разбойника», которого художники русских сказок напрасно рисуют с азиатскими чертами лица.
Можно предположить, что в этом образе скрыто указание на подростковую инициацию в заповедном лесу,- поэтому Соловей-разбойник малого роста, а его свист можно сопоставить с санскритскими словами śvi — пухнуть, увеличиваться в размере и iṣ(ta) – желать, искать, требовать, iṣṭa — искомый, желанный, нужный, потому что после инициации такие подростки — отроки превращались в полноценных самцов, на что указывают русские диалектные слова «свист» - обманщик, болтун, бойкий, смелый человек и «свиста» - легкомысленная девушка.
Исходя из этого, в образе «Соловья-разбойника» могло быть зашифровано хулиганистое «юношеское братство», соответствующее английскому слову brat – отродье, сорванец, негодник. В данном случае любопытна фонетическая связь значений кельтских слов brātīr — брат, bratto – накидка, покров и brātu — мнение, оценка, заключение, решение, вписывающихся в картину скрытой от посторонних глаз инициации, по окончанию которой выносилось решение о приеме того или иного отрока в круг взрослой общины или же об унизительном отказе. Что же касается победы Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, то такая победа может быть отражением торжества христианского учения над языческой инициацией, которая отчасти была заменена крещением, а также обучением в соответствующих школах и прохождением воинской службы с беспрекословным подчинением наставнику или командиру. К сожалению такая языческая инициация с элементами узаконенного мелкого грабежа окрестных селений не всегда приводила к возвращению молодых самцов в свои общины,- некоторые из них, чью дикую энергию не удалось поставить под контроль, могли создавать что-то наподобие современной банды. Поэтому сравните английское слово rob – грабить, воровать, разбойничать и славянское «роб» - слуга, раб (в том числе и работник общины) с санскритскими словами rabh – неистово желать, действовать опрометчиво, схватывать, удерживать и rabha – обезьяна, где присутствует скрытое сравнение не всегда логичных действий человекоподобного животного с опрометчивыми действиями обуреваемого животными страстями подростка с учетом того, что во время инициации такие подростки могли воспринимать себя в качестве какого-нибудь сакрального, а значит и прославляемого, животного.
Если же сопоставить русские диалектные слова «славный» — опытный, знающий, положительный по своим качествам, отличный и «славлуха» - хорошая и трудолюбивая девушка со швед. slava – работать как каторжный и англ. sloven – грязнуля, халтурщик, то все их значения в женском варианте создают образ красивой и работящей Золушки в противовес ее отвратительным сводным сестрам, считавшим работу грязным и каторжным трудом, не сравнимым с занятиями «высшего» света, к которому причисляли и себя. Подтвердить скрытый смысл термина «грязь» могут русские диалектные слова «грязнó» — пучок лука, выросший из одной луковицы (символ плодородия), «грязный» — медведь (символизирует темные, в том числе и сексуальные, стороны подсознания) и «грязинка» — женщина дурного поведения, но самый явный намек виден в следующих словах «Oн берет свою младую княгиню обрученную за правую за рученьку и за золот перстень. И повели их во грязную во грязницу и оставляли их одних». Ясно же, что грязница — это спальня, которая обладает смыслом плодородия, но смысл этого слова до сих пор под знаком вопроса. Если же вспомнить о русских выражениях «слово — серебро, а молчание — золото» и «поспешишь — людей насмешишь», что может образно указывать на зрелое состояние человека, который более молчалив и более медлителен, чем маленький ребенок или подросток, то можно обратить внимание и на англ. slow – неторопливый, постепенный с учетом того, что такая неторопливость может относиться и к медленному созреванию человеческого существа, до поры до времени не владеющего Словом (или правом голоса).
Поэтому восточноготские слова slawan (в другом варианте slavan) — молчать и slawanos – тихий, молчаливый могли напрямую относиться ко взрослому и поэтому успокоившемуся душой и телом человеку, а в переносном смысле к обычному подростку, не имевшему до своего взросления права голоса. С учетом же того, что драчливого и сумасбродного подростка за какие-нибудь провинности родители нещадно стегали розгами или ремнем, к данным словам можно добавить дополнительные готские слова slahs — удар, slahan — бить, ударять, а также slahals — забияка, драчун, причем последнее слово можно сопоставить с английским словом brat – отродье, сорванец, негодник. Любопытно и готск. slaúhts — бой, побоище, которое в других словарях трактуется и как «заклание жертвы», и как «жертвенная овца» (агнец божий), что в совокупности с древнеирландскими словами úan — ягненок и úa (úan) — от, начиная с определяет крайне жестокую по нынешним временам инициацию, в начале которой подросток символически «губил» в себе прошедшее детство, пролезая через узкий и ранящий тело лаз, чтобы мокрым и окровавленным возродиться в новом качестве самца, чья животная страсть и будет укрощаться по мере инициации за исключением ее воинской составляющей
Связь русских терминов «слава» и «слово» с валлийским языком
В валлийском языке имеются термины galw — звать, называть и gair — слово, известие, слава, а также gallu — мочь, быть в состоянии (что-то сделать), способность, возможность и garw — грубый, жесткий, резкий, что образно соответствует валл. ga – бросок, выступающий наружу, расходящийся, расставание и отличает от остальной ребятни подросших молодых самцов, которые по зову сексуальной природы стремятся вырваться на волю из-под материнской опеки. Этот их знаменательный уход можно ассоциативно сравнить с уходом сказанных слов во внешнее пространство, что образно подходит и для рождения маленького ребенка — материнского Слова, сказанного «материнским ртом», или вульвой. Такие вырастающие подростки при наступлении отрочества получали от жрецов настоящие имена (названия) в отличие от детских защитных прозвищ. Поэтому термин «имя» в русском языке не случайно связан со словом «иметь», потому что дети до своего совершеннолетия не имели собственной личности, связанной с самостью, и никакого личного имущества. В этом отношении валл. ga со смыслом быстрого перехода во внешнее пространство необходимо сравнить с санскритскими словами ga – идущий, находящийся где-л. и gā — уходить, идти, приходить, достигать, испытывать, а также с другими значениями gā — петь, воспевать, восхвалять, которые относятся к понятию «слава». В свою очередь термин «слава» с учетом валлийского слова ir — сочный, глупый, свежий, зеленый, сырой, которое в качестве элемента входит в валл. gair — слово, известие, слава, может относиться к юному возрасту пока еще готовящегося ко взрослой жизни отрока — подростка, который во время своей инициации «отрекался» от прежнего состояния в качестве крайне зависимого от родителей ребенка.
В таком случае значения валлийских слов lwс — удача, счастье, успех и llw – клятва, присяга в сопоставлении с валл. galw — звать, называть могут относиться к обрядовым действиям после успешного прохождения подростковой инициации, когда новоявленные адепты присягали на верность принимающей их общины. При этом они отрекались не только от своего немощного детства, но и от своего сумасбродного поведения в начале юности, что соответствует смыслу «проклятия», связанному с нерушимой клятвой, поэтому валл. garw — грубый, жесткий, резкий содержит элемент rw – раскаяться, сожалеть, в то время как элемент llu – скопление, масса в валлийском слове gallu — мочь, быть в состоянии (что-то сделать), способность, возможность может определять прилив жизненных сил, поначалу приводящий к неадекватному поведению подростков, но в итоге способствующий созданию новых и как правило многочисленных в прежние времена семей.
Сравните с валлийским словом gâl — сказанный, распространенный, чистый, ясный, справедливый, красивый, вырвавшийся наружу и с англ. goal — цель, задача протоиндоевр. *gʰel- призывать (англ. call), петь, повторять, произносить, кричать и санскр. gal – истекать, капать, в то время как с валлийскими словами gar (ger) – рядом, поблизости, около, gar – бедро (которое является символом фаллической силы) и gêr — принадлежность, скрепление, gêr — изречение, восклицание можно сравнить протоиндоевр. *ǵʰer- ощетиниваться (щетина является признаком сексуальной силы) и санскритские слова harṣ — быть взволнованным, радоваться, пугаться, подниматься (о волосах на теле), har — получать, приобретать, жениться, hāra — восхищающий, похищающий (в данном случае «похищающий» душевный покой или девушку из чужого рода).
Помимо этого валл. gallu — мочь, быть в состоянии (что-то сделать) необходимо сравнить с латин. gallus — петух, потому что эта весьма грубая в обращении с другими петухами - соперниками птица не только способна «призывать» солнце, но и является символом похотливости и высокомерия, что привело к столкновению значений английского слова cock — петух, самец, запорный кран, чушь, бред, вожак, флюгер, половой член. Любопытно, что «среди ватиканских сокровищ есть бронзовая статуя петуха, имеющего мужской торс и головку пениса вместо головы; на постаменте которой написано: «Спаситель мира»», потому что петух своим предрассветным криком спасает мир от ночной тьмы.
Если же мы возьмем валлийские слова glo — древесный уголь в сопоставлении с gla — сияние, сверкание и ir – сочный, зеленый, влажный, процветающий, полный жизненных сил, энергичный, новый, свежий, незрелый и сравним с ирл. glóir — слава с учетом того, что это значение в древности могло относиться к славному и яркому периоду человеческого совершеннолетия, то символика угля заключается в значениях «огонь, удача, защита», поэтому в Шотландии первый новогодний гость обязательно приносил с собой кусочек угля, знаменующий счастье и благополучие, чего желали и молодому парню и молодой девушке, проводя с ними обряды совершеннолетия и бракосочетания.
При этом ирл. glóir — слава соответствует латин. glōria – слава, подвиг, краса, украшение, гордость, честолюбие, рвение, чванство, надутость, хвастовство, что уже подразумевает полный внутреннего огня молодой и задорный характер, который в этом плане похож на готовый мгновенно вспыхнуть древесный уголь, в том числе и по своим темным страстям, соответствующим цвету угля.
В то же время латинское слово glōria, в свою очередь, связывают с древнегреческими словами κλέος (κλέᾰ, κλεῖα) — молва, весть, слух, слава, славные деяние и κλύω — услышать, узнать, внимать, понимать, иметь репутацию, слыть, а те ведут свое происхождение от протоиндоевропейских слов *kléwos — известность, репутация, слава и *ḱlew- 'слышать, слушать, узнать'. Тем не менее др.-гр. κᾰλέω (атт. καλῶ) — звать, призывать, именовать и κλάω — ломать, отламывать, переламывать, оплакивать могут обозначать начало новой, а точнее настоящей или «клевой», жизни полноценной особи и завершение ее детского периода, связанного с потусторонним миром материнского лона, что сопровождалось обрядовым оплакиванием условно «умершего» человеческого детеныша и соответствовало английским словам cry — плакать, кричать, взывать и crack – трескаться, ломаться, раскалываться. Любопытно, что значение слова crack около 1600 года англичане связывали с изменением голоса у мальчиков, вступающих в зрелость.
Если же сравнить др.-ирл. clu – слава и валл. cly - притяжение или общий приток к определенной точке, то помимо любовного тяготения здесь наблюдается и прилив жизненных сил в юношескую пору, когда созревшие подростки резко отделяются от остальной ребятни и начинают «льнуть» или «липнуть» к противоположному полу, что соответствует санскритским словам lū — отделять, отрезать, собирать, снимать урожай и lī — прикасаться, ласкаться, липнуть. В этом плане можно указать на молодежные гулянки и вечерние посиделки, где в одном месте (определенной точке) собирались «взрослые» парни и девушки. При этом исчезновение некоторой «угловатости», свойственной взрослению, соответствует валл. clw – округлость, а валлийские слова clo – ручка, рукоятка, шишка, результат, итог и cloven – сучок на дереве, из которого вырастает ветка, метафорически определяют завершение периода детства, когда подростку приходит пора «разветвиться»,- то есть создать свою собственную линию рода, на что и указывает валл. сlovènu — чтобы разветвиться. Еще одно валл. clavu – стать изменившимся вместе с валл. clâv – больной, беспорядочный, порочный можно отнести к одной из характеристик молодежи, еще не усмирившей свою возрастную похотливость, причем состояние уже «опытного», но при этом неженатого, самца можно передать валл. cliw - плотный, полноценный, целостный, умный, ловкий, хитрый, искусный, умелый, дерзкий, бойкий, развязный за исключением того, что значения «плотный, полноценный, целостный» могут относиться к молодому семьянину, начинающему растить свое собственное потомство.
С учетом валлийских слов cal – пенис и в переносном смысле câl – дерево, cêl – увлечение, призвание, cel — скрытый, cil – убежище, пристанище, col — жало, жалить, жечь, сôl — круг, лоно, обнимать, охватывать и cul – узкий, тесный, опираться, прижиматься, которые имеют явно сексуальные значения, скрытые в элементе cl, к этому элементу можно было бы добавить валлийские awen — талант, одаренность, красивый, нарядный, причудливый, затейливый, замысловатый, склонность, пристрастие, вкус и aws – начинающий двигаться, дерзкий, вызывающий, бросающий вызов, а также awç — острота, пылкость, неистовство, живость, сила, известность, при наличии корня aw, имеющего значения «текучести», которой обладают нематериальные качества, такие как импульс или эмоция воли, разума и чувства. Однако валл. claw, переводимое англ. clove — гвоздика, с вышеназванным элементом aw, относящимся к духовым и чувственным проявлениям «воскресшего» для настоящей жизни молодого человека, уводит нас в мир символики, в котором гвоздика олицетворяет любовь, почитание, жертвенность и верность.
Более того, валл. clau – несдержанный, умеренный, изящный, где могут быть скрыты три стадии сексуальной страсти, можно сопоставить с валлийскими словами clâv – больной, беспорядочный, порочный (юношеская стадия поиска второй половины) и clawd – ров, котлован, дамба, перемычка (стадия, связанная с нахождением избранницы), притом что дамбу, запирающую свободное течение реки, можно сопоставить и с семейными узами, усмиряющими юношескую похоть, на что ассоциативно указывает еще одно валл. clawr – покров, покрытие, прикрытие, крышка, чехол,- то есть то, что стесняет юношескую свободу. В таком случае элемент au в валлийском слове clau – несдержанный, умеренный, изящный может иметь значение «печень» с учетом того, что данный орган в античной философии является посредником между животным и духовным состояниями человека. Поэтому местонахождение печени (между телесным низом и головой) можно ассоциативно описать как границу между смятенной в сексуальном плане юностью, наполненной кратковременной свободой от родительской опеки, и семейной жизнью с ее духовными и умственными устремлениями, касающимися заботы о сложившейся новой семье.
Рассмотрим теперь валлийское слово slâf, которое переводится английскими словами slave — рабство, неволя и drudge — тяжкий труд, но при этом желательно бы учесть валлийские слова sál – проход, перевал, переносить, выбрасывать, sâl – проходящий, переходящий, хилый, слабый, больной, sîl - то, что произведено на свет; выпуск, потомство, всходы, саженец, sûl – то, что распространяется повсюду, солнце, sêl – слежение, свет на расстоянии, вид издалека, которые могут иметь отношение к элементу sl, и af — должен идти, прогресс, развитие, продвижение, что в общем плане может указывать на трудный жизненный путь человека от слабого ребенка к зоркому и славному самцу, чтобы закончить свою жизнь в образе слабого и больного старика. Все это накладывается на рост хлебных злаков и на дневной и годовой путь солнца по небосводу, которое имеет наибольшую силу в зените (в образе «жениха») и в промежутке с мая по сентябрь (время созревания), когда могучее солнце «обжигает» девушку — землю своими жаркими лучами. Более того, если с валл. af — должен идти, прогресс, развитие, продвижение сравнить другие валлийские слова ef – он, тот, if - который побуждается, брошенный вперед, of - частицы пылинки, простой, сырой, неочищенный, грубый, необработанный, неотесанный и uf - это распространено или рассеяно, то возникает не только образ плодородных солнечных (или дождевых) капель, падающих на землю, но и образ земного поклонника — солнца, налагаемый на обрах любовника — человека, что и подтверждается английским толкованием валл. fa - в конце названия холма или горы или любого другого слова - это то же самое, что fan – фанат, поклонник, почитатель, любитель или man – человек, мужчина, муж.
Таким образом можно предположить, что значения валлийского слова slâf — неволя, тяжкий труд в сопоставлении с llaf – что расширяет или ходит по кругу могут символизировать солнце, своим светом расширяющее земной простор, или же любовника, через оплодотворение «расширяющего» темную материнскую утробу. Тогда к месту здесь будет и русские слова «труд» - быть больным, нездоровым, «трудить» - тревожить просьбами, натирать и «трудиться» - испытывать родовые муки, плакать, кричать, рожать, что по причине многократных родов в прежние времена позволяет их сравнить с сексуальным «рабством», которое равнозначно взаимной сексуальной связи мужчины (неба, солнца) и женщины (земли). В отдельных случаях такая связь могла не только принести славу женщине как матери, но и ее ославить, принеся позор и негодование пуританского общества. Увы, но в этом отношении валл. slwt — шлюха, неряха, потаскуха, грязнуля и араб. salawat – хвалебная молитва находятся в единой дуалистической связи, с одной стороны обвиняя порочность темного женского начала, а с другой стороны воздавая женщине хвалу как источнику новой жизни.
И в заключение обратим внимание не только на любопытную связку валлийских слов cal – пенис и awen — талант, одаренность, красивый, нарядный, причудливый, затейливый, замысловатый, склонность, пристрастие, вкус, но и на sál – проход, переход и awen с учетом возможной взаимосвязи cal и cl, sal и sl, а также учитывая смысл перехода в качестве обретения статуса совершеннолетнего, а значит и славного, юноши по сравнению с нестатусным ребенком. Более того, валлийские слова glaw — яркий, светлый, очевидный и glav — сверкающий, плавный (то есть неторопливый) в сочетании с понятиями главы или головы, находящихся на вершине власти или человеческого тела, можно применить к образу солнца, находящегося на вершине небосвода. На это же указывает валл. glawz, переводимое английскими словами lustre — блеск, люстра, glow — гореть, сиять, пылать и splendor — блеск, пышность, величие. Не случайно же любая знать связывала себя с сиянием небес согласно титулам «ваше сиятельство» и «ваше высокоблагородие», оставляя необразованному плебсу связь с грязной по своему состоянию землей и темной ночью. Поэтому термины «глава» и «слава» лежат в одном образном ряду. Однако при этом валлийские слова clâv — беспорядочный, порочный и clawz — ров, траншея, дамба, насыпь, возведенная стена могут образно описывать состояние юности и зрелости, которые в любом случае представляют из себя «клевый» возраст с божественным сиянием молодости, которая ассоциируется с положением солнца в районе зенита.
В таком случае значения валлийских слов lwс — удача, счастье, успех и llw – клятва, присяга в сопоставлении с валл. galw — звать, называть могут относиться к обрядовым действиям после успешного прохождения подростковой инициации, когда новоявленные адепты присягали на верность принимающей их общины. При этом они отрекались не только от своего немощного детства, но и от своего сумасбродного поведения в начале юности, что соответствует смыслу «проклятия», связанному с нерушимой клятвой, поэтому валл. garw — грубый, жесткий, резкий содержит элемент rw – раскаяться, сожалеть, в то время как элемент llu – скопление, масса в валлийском слове gallu — мочь, быть в состоянии (что-то сделать), способность, возможность может определять прилив жизненных сил, поначалу приводящий к неадекватному поведению подростков, но в итоге способствующий созданию новых и как правило многочисленных в прежние времена семей.
Сравните с валлийским словом gâl — сказанный, распространенный, чистый, ясный, справедливый, красивый, вырвавшийся наружу и с англ. goal — цель, задача протоиндоевр. *gʰel- призывать (англ. call), петь, повторять, произносить, кричать и санскр. gal – истекать, капать, в то время как с валлийскими словами gar (ger) – рядом, поблизости, около, gar – бедро (которое является символом фаллической силы) и gêr — принадлежность, скрепление, gêr — изречение, восклицание можно сравнить протоиндоевр. *ǵʰer- ощетиниваться (щетина является признаком сексуальной силы) и санскритские слова harṣ — быть взволнованным, радоваться, пугаться, подниматься (о волосах на теле), har — получать, приобретать, жениться, hāra — восхищающий, похищающий (в данном случае «похищающий» душевный покой или девушку из чужого рода).
Помимо этого валл. gallu — мочь, быть в состоянии (что-то сделать) необходимо сравнить с латин. gallus — петух, потому что эта весьма грубая в обращении с другими петухами - соперниками птица не только способна «призывать» солнце, но и является символом похотливости и высокомерия, что привело к столкновению значений английского слова cock — петух, самец, запорный кран, чушь, бред, вожак, флюгер, половой член. Любопытно, что «среди ватиканских сокровищ есть бронзовая статуя петуха, имеющего мужской торс и головку пениса вместо головы; на постаменте которой написано: «Спаситель мира»», потому что петух своим предрассветным криком спасает мир от ночной тьмы.
Если же мы возьмем валлийские слова glo — древесный уголь в сопоставлении с gla — сияние, сверкание и ir – сочный, зеленый, влажный, процветающий, полный жизненных сил, энергичный, новый, свежий, незрелый и сравним с ирл. glóir — слава с учетом того, что это значение в древности могло относиться к славному и яркому периоду человеческого совершеннолетия, то символика угля заключается в значениях «огонь, удача, защита», поэтому в Шотландии первый новогодний гость обязательно приносил с собой кусочек угля, знаменующий счастье и благополучие, чего желали и молодому парню и молодой девушке, проводя с ними обряды совершеннолетия и бракосочетания.
При этом ирл. glóir — слава соответствует латин. glōria – слава, подвиг, краса, украшение, гордость, честолюбие, рвение, чванство, надутость, хвастовство, что уже подразумевает полный внутреннего огня молодой и задорный характер, который в этом плане похож на готовый мгновенно вспыхнуть древесный уголь, в том числе и по своим темным страстям, соответствующим цвету угля.
В то же время латинское слово glōria, в свою очередь, связывают с древнегреческими словами κλέος (κλέᾰ, κλεῖα) — молва, весть, слух, слава, славные деяние и κλύω — услышать, узнать, внимать, понимать, иметь репутацию, слыть, а те ведут свое происхождение от протоиндоевропейских слов *kléwos — известность, репутация, слава и *ḱlew- 'слышать, слушать, узнать'. Тем не менее др.-гр. κᾰλέω (атт. καλῶ) — звать, призывать, именовать и κλάω — ломать, отламывать, переламывать, оплакивать могут обозначать начало новой, а точнее настоящей или «клевой», жизни полноценной особи и завершение ее детского периода, связанного с потусторонним миром материнского лона, что сопровождалось обрядовым оплакиванием условно «умершего» человеческого детеныша и соответствовало английским словам cry — плакать, кричать, взывать и crack – трескаться, ломаться, раскалываться. Любопытно, что значение слова crack около 1600 года англичане связывали с изменением голоса у мальчиков, вступающих в зрелость.
Если же сравнить др.-ирл. clu – слава и валл. cly - притяжение или общий приток к определенной точке, то помимо любовного тяготения здесь наблюдается и прилив жизненных сил в юношескую пору, когда созревшие подростки резко отделяются от остальной ребятни и начинают «льнуть» или «липнуть» к противоположному полу, что соответствует санскритским словам lū — отделять, отрезать, собирать, снимать урожай и lī — прикасаться, ласкаться, липнуть. В этом плане можно указать на молодежные гулянки и вечерние посиделки, где в одном месте (определенной точке) собирались «взрослые» парни и девушки. При этом исчезновение некоторой «угловатости», свойственной взрослению, соответствует валл. clw – округлость, а валлийские слова clo – ручка, рукоятка, шишка, результат, итог и cloven – сучок на дереве, из которого вырастает ветка, метафорически определяют завершение периода детства, когда подростку приходит пора «разветвиться»,- то есть создать свою собственную линию рода, на что и указывает валл. сlovènu — чтобы разветвиться. Еще одно валл. clavu – стать изменившимся вместе с валл. clâv – больной, беспорядочный, порочный можно отнести к одной из характеристик молодежи, еще не усмирившей свою возрастную похотливость, причем состояние уже «опытного», но при этом неженатого, самца можно передать валл. cliw - плотный, полноценный, целостный, умный, ловкий, хитрый, искусный, умелый, дерзкий, бойкий, развязный за исключением того, что значения «плотный, полноценный, целостный» могут относиться к молодому семьянину, начинающему растить свое собственное потомство.
С учетом валлийских слов cal – пенис и в переносном смысле câl – дерево, cêl – увлечение, призвание, cel — скрытый, cil – убежище, пристанище, col — жало, жалить, жечь, сôl — круг, лоно, обнимать, охватывать и cul – узкий, тесный, опираться, прижиматься, которые имеют явно сексуальные значения, скрытые в элементе cl, к этому элементу можно было бы добавить валлийские awen — талант, одаренность, красивый, нарядный, причудливый, затейливый, замысловатый, склонность, пристрастие, вкус и aws – начинающий двигаться, дерзкий, вызывающий, бросающий вызов, а также awç — острота, пылкость, неистовство, живость, сила, известность, при наличии корня aw, имеющего значения «текучести», которой обладают нематериальные качества, такие как импульс или эмоция воли, разума и чувства. Однако валл. claw, переводимое англ. clove — гвоздика, с вышеназванным элементом aw, относящимся к духовым и чувственным проявлениям «воскресшего» для настоящей жизни молодого человека, уводит нас в мир символики, в котором гвоздика олицетворяет любовь, почитание, жертвенность и верность.
Более того, валл. clau – несдержанный, умеренный, изящный, где могут быть скрыты три стадии сексуальной страсти, можно сопоставить с валлийскими словами clâv – больной, беспорядочный, порочный (юношеская стадия поиска второй половины) и clawd – ров, котлован, дамба, перемычка (стадия, связанная с нахождением избранницы), притом что дамбу, запирающую свободное течение реки, можно сопоставить и с семейными узами, усмиряющими юношескую похоть, на что ассоциативно указывает еще одно валл. clawr – покров, покрытие, прикрытие, крышка, чехол,- то есть то, что стесняет юношескую свободу. В таком случае элемент au в валлийском слове clau – несдержанный, умеренный, изящный может иметь значение «печень» с учетом того, что данный орган в античной философии является посредником между животным и духовным состояниями человека. Поэтому местонахождение печени (между телесным низом и головой) можно ассоциативно описать как границу между смятенной в сексуальном плане юностью, наполненной кратковременной свободой от родительской опеки, и семейной жизнью с ее духовными и умственными устремлениями, касающимися заботы о сложившейся новой семье.
Рассмотрим теперь валлийское слово slâf, которое переводится английскими словами slave — рабство, неволя и drudge — тяжкий труд, но при этом желательно бы учесть валлийские слова sál – проход, перевал, переносить, выбрасывать, sâl – проходящий, переходящий, хилый, слабый, больной, sîl - то, что произведено на свет; выпуск, потомство, всходы, саженец, sûl – то, что распространяется повсюду, солнце, sêl – слежение, свет на расстоянии, вид издалека, которые могут иметь отношение к элементу sl, и af — должен идти, прогресс, развитие, продвижение, что в общем плане может указывать на трудный жизненный путь человека от слабого ребенка к зоркому и славному самцу, чтобы закончить свою жизнь в образе слабого и больного старика. Все это накладывается на рост хлебных злаков и на дневной и годовой путь солнца по небосводу, которое имеет наибольшую силу в зените (в образе «жениха») и в промежутке с мая по сентябрь (время созревания), когда могучее солнце «обжигает» девушку — землю своими жаркими лучами. Более того, если с валл. af — должен идти, прогресс, развитие, продвижение сравнить другие валлийские слова ef – он, тот, if - который побуждается, брошенный вперед, of - частицы пылинки, простой, сырой, неочищенный, грубый, необработанный, неотесанный и uf - это распространено или рассеяно, то возникает не только образ плодородных солнечных (или дождевых) капель, падающих на землю, но и образ земного поклонника — солнца, налагаемый на обрах любовника — человека, что и подтверждается английским толкованием валл. fa - в конце названия холма или горы или любого другого слова - это то же самое, что fan – фанат, поклонник, почитатель, любитель или man – человек, мужчина, муж.
Таким образом можно предположить, что значения валлийского слова slâf — неволя, тяжкий труд в сопоставлении с llaf – что расширяет или ходит по кругу могут символизировать солнце, своим светом расширяющее земной простор, или же любовника, через оплодотворение «расширяющего» темную материнскую утробу. Тогда к месту здесь будет и русские слова «труд» - быть больным, нездоровым, «трудить» - тревожить просьбами, натирать и «трудиться» - испытывать родовые муки, плакать, кричать, рожать, что по причине многократных родов в прежние времена позволяет их сравнить с сексуальным «рабством», которое равнозначно взаимной сексуальной связи мужчины (неба, солнца) и женщины (земли). В отдельных случаях такая связь могла не только принести славу женщине как матери, но и ее ославить, принеся позор и негодование пуританского общества. Увы, но в этом отношении валл. slwt — шлюха, неряха, потаскуха, грязнуля и араб. salawat – хвалебная молитва находятся в единой дуалистической связи, с одной стороны обвиняя порочность темного женского начала, а с другой стороны воздавая женщине хвалу как источнику новой жизни.
И в заключение обратим внимание не только на любопытную связку валлийских слов cal – пенис и awen — талант, одаренность, красивый, нарядный, причудливый, затейливый, замысловатый, склонность, пристрастие, вкус, но и на sál – проход, переход и awen с учетом возможной взаимосвязи cal и cl, sal и sl, а также учитывая смысл перехода в качестве обретения статуса совершеннолетнего, а значит и славного, юноши по сравнению с нестатусным ребенком. Более того, валлийские слова glaw — яркий, светлый, очевидный и glav — сверкающий, плавный (то есть неторопливый) в сочетании с понятиями главы или головы, находящихся на вершине власти или человеческого тела, можно применить к образу солнца, находящегося на вершине небосвода. На это же указывает валл. glawz, переводимое английскими словами lustre — блеск, люстра, glow — гореть, сиять, пылать и splendor — блеск, пышность, величие. Не случайно же любая знать связывала себя с сиянием небес согласно титулам «ваше сиятельство» и «ваше высокоблагородие», оставляя необразованному плебсу связь с грязной по своему состоянию землей и темной ночью. Поэтому термины «глава» и «слава» лежат в одном образном ряду. Однако при этом валлийские слова clâv — беспорядочный, порочный и clawz — ров, траншея, дамба, насыпь, возведенная стена могут образно описывать состояние юности и зрелости, которые в любом случае представляют из себя «клевый» возраст с божественным сиянием молодости, которая ассоциируется с положением солнца в районе зенита.
Связь русских терминов «слава» и «слово» с палестинским языком
* (c) и (h) — надстрочные буквы
Прежде всего обратим особое внимание на слово (c)ālawā(h)!, которое переводится как «будем на это надеяться! я бы хотел! я испытываю сильное желание», что весьма подходит для периода взросления юной человеческой особи, который сопровождается сильнейшей игрой гормонов, способных лавинообразно нахлынуть на растерявшегося подростка. При этом начальный знак (c) трактуется как «гортанный звук, исходящий из самой глубины горла" и соответствует звуку ç, перешедшему во франц. «s» и русск. «ч», что позволяет сопоставить термины «слава, слово» и «человек» (старо-слав. чловѣкъ). При этом термин «человек» можно трактовать как «первоначальное человекоподобное существо, достигшее высшей ступени развития», пройдя перед этим стадию юношеского состояния организма, включающую в себя «огонь» (наплыв ярых жизненных сил, связанных с похотью), «воду» (необходимое их усмирение) и «медные трубы» (свадьба). При этом необходимо отметить, что в межполовых отношениях человечество выбирало «золотую середину», отметая как вредное состояние юношеского возраста не только отсутствие любовных устремлений, но и сильную любовную страсть, затмевающую неокрепший разум и отвлекающую от конкретной физической и умственной работы на благо родной общины.
Вне всякого сомнения, что данный период юности, знаменующий приход совершеннолетия, в палестинском народе мог бы определяться словом (c)āl - отлично! замечательно! потрясающе!, к которому можно было бы добавить элемент awā(h), сопоставимый со словами 'aw — иначе, 'awān — время, срок, пора, период, 'awā(c)i — наряд, одеяние, покров, 'awanṭa — хитрость, лукавство, обман и 'awwal — стартовая позиция, потому что половозрелые подростки ведут себя совершенно иначе, чем детвора, начиная обращать внимание не только на противоположный пол, но и на красивую одежду, образуя в себе обманчивую самость, которая встречает всех по одежке,- то есть по внешнему виду. В этот тревожный и непонятный для них период подросткам самим требовалась помощь для преодоления негативных процессов при формировании полноценной личности, что ассоциативно соответствует палестинским словам ʿawi — кора, береста, лай, гавканье, ʿawar - ослепить (кого-то) на один глаз и ʿāwan (ʿawn) — оказывать помощь, помогать, способствовать.
Объяснить подобные ассоциации можно через поведение бунтующей и прекословящей взрослым людям молодежи, которая как бы отгораживается от надоевшего детства и в то же время еще не в силах преодолеть невидимую границу, отделяющую ее от взрослых людей, притом что сакральное «ослепление» на один глаз носит магический характер, соответствующий «Всевидящему оку», или Божьему промыслу, хотя при этом может также обозначать отсутствие полноценной картины мира, ведущее к его обманчивому искажению. Да и сам девственный юношеский возраст, скрывающий в себе жаркое сексуальное чувство, был таким же обманчивым по отношению к возрасту зрелого и открытого (в идеале) человека, на что указывает санскр. ūna — неполный, несовершенный, меньший, нуждающийся. Дополнительные смыслы палестинского корня «aw», подходящие к нашему случаю, можно получить с помощью санскритских слов av – способствовать, насыщать, желать, любить, приводить в движение, побуждать, удовлетворять, приносить жертву, благосклонно принимать, avi – ограждение (чем по своей сути являются кора с берестой), āvī - спешить, приближаться, овладевать, быть взволнованным и avī – женщина во время менструации, āvi — боль, страдание, родовые схватки.
Находит свое объяснение и санскритское слово avi – баран, потому что это покрытое (или огражденное) шерстью животное символизирует «пылкую страсть, мужество, импульсивность, упрямство, а также мужскую силу и сексуальную потенцию», в то время как латин. avis – птица (покрытая перьями) в сопоставлении с санскритскими словами āviṣ — явно, очевидно, что равнозначно значению «становиться видимым», и āviś — проникать характеризует возможность птиц попадать как в высшие сферы (небеса), так и в нижние, опускаясь со светлых небес на землю или в приготовленное темное гнездо. Поэтому птицы являются символом отделения духовного начала от земного, отличаясь в этом от полностью приземленного avi – барана, а значит окончание is в латинском слове avis – птица может быть связано не только с санскр. iṣ - желать, искать, требовать, возбуждать, приводить в движение, но и с другими санскритскими словами īś — властвовать, мочь, быть в состоянии, īṣ — поспешно уходить, улетать. Не случайно же в мифологии разных народов можно найти изображения многочисленных богов и божеств с птичьими головами.
Можно также указать на палестинское слово ʾiši – вещь в сопоставлении с санскр. īṣā — дышло, что предполагает объединение символики дышла в качестве мировой оси с символикой материального (вещественного) мира, но в то же время философский термин «вещь в себе» предполагает существование вещи вне нашего восприятия и познания,- то есть некую непостижимую тайну (скрытую за невидимым покровом), которую можно трактовать и как обман человеческого мышления, что сопоставимо с палестинскими словами 'awanṭa — хитрость, лукавство, обман и ʿawar - ослепить (кого-то) на один глаз,- в буквальном смысле лишить объемного зрения.
Если же снова использовать метод ассоциации, то палест. 'awāʿ- покров, наряд, облачать, одевать и санскр. vas — сиять, сверкать, носить одежду, одевать можно сопоставить с палест. wasa(c) – ширь, простор, вместимость, способность, потенциал, удобство, отрада и санскр. avaśa — независимый, свободный, что характеризует свободную небесную высь в качестве удобного земного облачения. При этом палест. ʿāwan — оказывать помощь и санскр. āvan — требовать, желать находятся в одной дуалистической связке, соответствующей свободному межполовому общению не только неба — мужчины и земли — женщины, но и нарядных парней и девушек во время молодежных гуляний, на что указывает санскр. vaś – домогаться, желать, любить. Впрочем, дело на них редко доходило до сексуальных контактов, потому что позволяющие парням некоторые вольности в виде поцелуев и обниманья девушки тем не менее блюли свою девичью честь, что придавало им дополнительную хорошую славу в отличие от девушек — недотрог, над которыми нередко смеялись, как и над их согрешившими подругами.
Более того, палестинское слово wāḥa – оазис имеет элемент, возможно, связанный с союзом wa- (w-) - и, а также, обладающим смыслом присоединения, а значит и распространения, в соответствии с санскр. vā — сплетать, соединять, распространяться, что при наличии палестинских слов wa(c)a – будить, пробуждаться и wā(c)a – хранилище, вместилище определяет статус оазиса в качестве пробужденной и сохраненной растительности, имеющей статус условного 'aḫḫ – братства. В таком случае с палест. wāḥa – оазис можно сопоставить санскритские слова vāḥa – прочность, стойкость, непоколебимость, настойчивость, упорство и vaha – поддерживающий, обеспечивающий, порождающий, что соответствует определению оазиса как источника устойчивого благополучия. Сюда же надо отнести и восточное междометие «vah», которое используется для выражения удивления, восхищения или удовольствия, сопоставив его с окончанием wā(h) палестинского слова (c)ālawā(h) - испытывать сильное желание.
Любопытно, что на противоречивое поведение повзрослевшей и стремящейся к новому статусу молодежи, входящей в особый круг существования, отдельный от периода детства и периода взрослой жизни, могут указывать значения палестинского слова (c)ala ((c)a-) - к, примерно, около, вокруг, для, ради, против, вопреки, наперекор, а также sa’al — задавать вопросы, требовать. На этот отдельный круг еще неженатых парней, в период инициации получавший статус братства, указывает санскритское слово vara – ограниченное замкнутое пространство, круг, имеющее дополнительные значения «избранный, самый лучший, любовник, жених, супруг» с учетом того, что vara – супруг относится уже к общинному кругу женатых людей, каждый из которых являлся хозяином собственного участка земли. В то же время палестинские слова sa — приставка, указывающая на будущее время (в разговорной речи не используется), šā’ - хотеть, желать, требовать и санскритские слова sa – он, тот, sa- 'с, вместе с', sā — достигать, получать, отдавать, śā — точить, обтачивать следует сопоставить с элементами «с» в русском термине «слава» и «ś» в санскр. śravas — звук, слава, восторг, усердие, пыл, общему смыслу которых весьма подходят значения палестинского слова (c)ālawā(h) ! - будем на это надеяться! я бы хотел! я испытываю сильное желание. В данном случае значения «точить, обтачивать» можно отнести к заточке (закалке) характера новоявленного самца, который в отличие от мало значимой в прошлом детворы, обращал на себя особое внимание в соответствии с санскр. sa – он, тот и палест. šā’ - хотеть, желать, требовать.
При этом палестинские слова sāl — течь, бежать, протекать и sā’el — влага, жидкость, текучая среда в совокупности с санскритскими словами sal – идти, двигаться и śāl — говорить, хвалить, светить могут символизировать распространение светоносного и славного человеческого племени по земной поверхности с учетом того, что люди всегда стремились поселиться рядом с водой. На это указывают санскритские слова srava - течение, протекание, поток, śrava — звучащий, издающий звук, слух (чувство), ухо и śravas — звук, слава, призыв, где присутствует мена r|l. Поэтому наравне с палестинскими словами sāl — течь, бежать, протекать, sā’el — влага, жидкость, текучая среда и санскритскими словами sar – течь, струиться, идти, бежать, sāra — сильный, крепкий, мощный, бег, суть, сущность, сок, нектар, вода необходимо учитывать палестинские слова sara – быть действительным, иметь силу, прикладывать, применять, обращать, просить, sāri — вступивший в силу, просящий, прилипчивый, sarī(c) - быстрый, стремительный, скоростной, sarr — радовать, делать счастливым и sēr — ход, движение, развитие, serr (sirr) — тайна, загадка, таинство, секрет, а также saraq — чтобы похитить, ограбить, украсть, что в образном варианте может относиться к уводу быстрым и решительным парнем понравившейся ему девушки из родительского дома,- в том числе и законным способом.
В таком случае палестинские слова (c)āl - отлично! замечательно! потрясающе!, sāl — течь, бежать, протекать и sara — иметь силу со всеми вышеназванными производными входят в единую систему обозначений молодого и зрелого плодородного возраста, определяемого палестинским словом 'awān — время, срок, пора, период, в котором окончание ān можно сравнить со словами (с)ān — оказывать помощь, (c)ana – вызывать беспокойство, (с)āna – страдать, переживать и 'an – это, тот самый, 'anа — я, что полностью соответствует пробуждению самости, связанному с разного рода переживаниями и готовностью стать помощниками взрослым членам общины. На это же указывают палестинское слово šān – событие, дело и турец. san (şan) – слава, почет, уважение, честь, титул (сан),- когда приходит пора совершеннолетия, связанная с получением статуса. А так как в это время укрепляется разум (турец. sana - ум, разум) и приобретаются более полные знания, касающиеся социального общения между людьми, то палестинское слово -na 'наш' можно сравнить с санскр. na – знание, решение,- в том числе и познание женщины мужчиной. Эти «-na» и «na», как и санскритские yāna — путешествие, поход, yānī — путь, дорога, вполне можно сопоставить не только с отделением выросших детей от родителей, но и с окончанием «яне» в этнониме «славяне», носители которого распространились по большой территории. Отдельно нужно указать на образную тождественность вышеприведенных санскритских слов с еще одним санскр. yoni — лоно, чрево, матка, родина, род, происхождение, что позволяет сравнить уход из дома повзрослевшего ребенка с уходом рождающегося младенца из материнской утробы.
Если же мы возьмем палестинские слова sa- 'приставка, указывающая на будущее время', и šā’ - хотеть, желать, требовать в сопоставлении с sā(c)a (sē(c)a) – время, час, sayye — плохой, порочный и добавим law — предложение, просьба, lawa — изгиб, поворот, а также lawwaṭ — чтобы осквернить, загрязнить, в сопоставлении с курдскими словами lav(a) – просьба, мольба, law – болтовня, ребенок, юноша, молодой человек, lawanî — детство, молодость, юность, то в данном случае речь может идти об изменении жизненного пути и переходе в новое состояние, когда беспорочный по своей сути ребенок превращается в обуреваемого сексуальными желаниями мятежника- юнца, который через усмирение своего дикого либидо превращается в законопослушного, и вследствие этого «безмятежного», семьянина. Поэтому палест. sayye — плохой, порочный имеет элемент -yy, -yyi (-yye) — я, мой в качестве обозначения нахлынувшей самости. Любопытна также ассоциативная связь палестинского слова sū’ - зло, порочность и санскр. sū — побуждать, подстрекать, волновать, порождать, притом что санскр. sa со значением связи в случае ее осуждения соответствует палест. sayye — плохой, порочный.
Что же касается элемента «л», используемого в терминах «слава» и «слово», то с ним можно сопоставить палестинские слова al- 'этот, тот, тот самый, такой', 'āle — приспособление, орудие и l- (la- li-) - принадлежащий, относящийся к, la' — нет, да (где присутствует пограничное состояние), которым образно соответствуют санскритские слова al – украшать, быть компетентным или способным, не позволять, защищать, предотвращать и lā – отдавать, жертвовать, овладевать, добиваться, а также lū — отделять, снимать (урожай) и lī — ласкаться, прикасаться, липнуть, что в принципе равнозначно значениям «нет» и «да». Более того, палест. (c)āli — высокий, величественный, громкий, горластый, сильный можно образно сравнить с санскр. ālī — сгибаться, прижиматься, покоряться, если учесть тот момент поклонения, когда даже сильный мужчина склоняется перед слабой женщиной, поэтому схожее санскритское слово āli означает «подруга», в то время как жалящая ali — пчела не случайно имеет мужской род, что равнозначно значениям санскритских слов ari — верный, благочестивый, святой (для своих семьи, племени, улья) и ari — скупой, неблагосклонный, враждебный (для других).
В заключение обратим внимание на образную схожесть латинского слова sălax – похотливый, возбуждающий похоть и турец. salâh – улучшение, выздоровление, поправка, благополучие с палестинскими словами ṣalaḥ — быть хорошим, правильным, подходящим и ṣālaḥ — быть примиренным, притом что латинское слово sălax – похотливый можно отнести к холостому периоду юности, а турецкое и палестинские слова — к периоду спокойной семейной жизни переставшего обращать внимание на других женщин самца. В то же время русское слово «сáлить» — проявлять нежность, любовь и ласку может относиться не только к добрачному, но и к семейному взаимодействию мужчины с женщиной.
Однако значения турецкого слова salâh – улучшение, выздоровление в общем плане могут быть связаны и с получением особых жизненных сил, необходимых для продолжения человеческого рода. В таком случае латин. ăveo – здравствовать, страстно желать, жаждать, томиться и турец. av – охота, добыча опять же можно сравнить с палестинскими словами ʾaw – либо, иначе и ʾawān – время, период, пора, срок, час, знаменующими переходной период между ребенком и взрослым, охочим до сексуальных отношений, человеком,- то есть знаменующими славный период юности, к которому примыкает «медовое» начало семейной жизни, потому что под гнетом семейных уз молодой самец начинает вести себя совершенно иначе, чем в досвадебный свободный период.
Необходимо обратить внимание и на то, что в пору совершеннолетия молодой самец не только получал мощное сексуальное «оружие» в виде действующего мужского органа, но и становился обладателем своего личного боевого оружия (например, ножа или кинжала), будучи готовым принять участие в вооруженных столкновениях, что отражено в палестинских словах silāḥ (slāḥ) — оружие, сила, усилие, принуждение, насилие, служба и şileḥ (şalaḥ) — быть хорошим, правильным, подходящим. Здесь очень важна тождественность палестинских слов silāḥ и slāḥ, а также их связь с русскими словами «сила», «служба» и «силить» — мочь, быть в состоянии, выполнять задачу, смысл которых может быть запрятан в русских терминах «слава» и «слово». Более того, русские слова «слагать» — складывать и «слог» — складчина сопоставимы с ирландским словом sluag — отряд и образно связаны с понятиями «община» и «слово», которые обозначают соединение людей или звуков.
Прежде всего обратим особое внимание на слово (c)ālawā(h)!, которое переводится как «будем на это надеяться! я бы хотел! я испытываю сильное желание», что весьма подходит для периода взросления юной человеческой особи, который сопровождается сильнейшей игрой гормонов, способных лавинообразно нахлынуть на растерявшегося подростка. При этом начальный знак (c) трактуется как «гортанный звук, исходящий из самой глубины горла" и соответствует звуку ç, перешедшему во франц. «s» и русск. «ч», что позволяет сопоставить термины «слава, слово» и «человек» (старо-слав. чловѣкъ). При этом термин «человек» можно трактовать как «первоначальное человекоподобное существо, достигшее высшей ступени развития», пройдя перед этим стадию юношеского состояния организма, включающую в себя «огонь» (наплыв ярых жизненных сил, связанных с похотью), «воду» (необходимое их усмирение) и «медные трубы» (свадьба). При этом необходимо отметить, что в межполовых отношениях человечество выбирало «золотую середину», отметая как вредное состояние юношеского возраста не только отсутствие любовных устремлений, но и сильную любовную страсть, затмевающую неокрепший разум и отвлекающую от конкретной физической и умственной работы на благо родной общины.
Вне всякого сомнения, что данный период юности, знаменующий приход совершеннолетия, в палестинском народе мог бы определяться словом (c)āl - отлично! замечательно! потрясающе!, к которому можно было бы добавить элемент awā(h), сопоставимый со словами 'aw — иначе, 'awān — время, срок, пора, период, 'awā(c)i — наряд, одеяние, покров, 'awanṭa — хитрость, лукавство, обман и 'awwal — стартовая позиция, потому что половозрелые подростки ведут себя совершенно иначе, чем детвора, начиная обращать внимание не только на противоположный пол, но и на красивую одежду, образуя в себе обманчивую самость, которая встречает всех по одежке,- то есть по внешнему виду. В этот тревожный и непонятный для них период подросткам самим требовалась помощь для преодоления негативных процессов при формировании полноценной личности, что ассоциативно соответствует палестинским словам ʿawi — кора, береста, лай, гавканье, ʿawar - ослепить (кого-то) на один глаз и ʿāwan (ʿawn) — оказывать помощь, помогать, способствовать.
Объяснить подобные ассоциации можно через поведение бунтующей и прекословящей взрослым людям молодежи, которая как бы отгораживается от надоевшего детства и в то же время еще не в силах преодолеть невидимую границу, отделяющую ее от взрослых людей, притом что сакральное «ослепление» на один глаз носит магический характер, соответствующий «Всевидящему оку», или Божьему промыслу, хотя при этом может также обозначать отсутствие полноценной картины мира, ведущее к его обманчивому искажению. Да и сам девственный юношеский возраст, скрывающий в себе жаркое сексуальное чувство, был таким же обманчивым по отношению к возрасту зрелого и открытого (в идеале) человека, на что указывает санскр. ūna — неполный, несовершенный, меньший, нуждающийся. Дополнительные смыслы палестинского корня «aw», подходящие к нашему случаю, можно получить с помощью санскритских слов av – способствовать, насыщать, желать, любить, приводить в движение, побуждать, удовлетворять, приносить жертву, благосклонно принимать, avi – ограждение (чем по своей сути являются кора с берестой), āvī - спешить, приближаться, овладевать, быть взволнованным и avī – женщина во время менструации, āvi — боль, страдание, родовые схватки.
Находит свое объяснение и санскритское слово avi – баран, потому что это покрытое (или огражденное) шерстью животное символизирует «пылкую страсть, мужество, импульсивность, упрямство, а также мужскую силу и сексуальную потенцию», в то время как латин. avis – птица (покрытая перьями) в сопоставлении с санскритскими словами āviṣ — явно, очевидно, что равнозначно значению «становиться видимым», и āviś — проникать характеризует возможность птиц попадать как в высшие сферы (небеса), так и в нижние, опускаясь со светлых небес на землю или в приготовленное темное гнездо. Поэтому птицы являются символом отделения духовного начала от земного, отличаясь в этом от полностью приземленного avi – барана, а значит окончание is в латинском слове avis – птица может быть связано не только с санскр. iṣ - желать, искать, требовать, возбуждать, приводить в движение, но и с другими санскритскими словами īś — властвовать, мочь, быть в состоянии, īṣ — поспешно уходить, улетать. Не случайно же в мифологии разных народов можно найти изображения многочисленных богов и божеств с птичьими головами.
Можно также указать на палестинское слово ʾiši – вещь в сопоставлении с санскр. īṣā — дышло, что предполагает объединение символики дышла в качестве мировой оси с символикой материального (вещественного) мира, но в то же время философский термин «вещь в себе» предполагает существование вещи вне нашего восприятия и познания,- то есть некую непостижимую тайну (скрытую за невидимым покровом), которую можно трактовать и как обман человеческого мышления, что сопоставимо с палестинскими словами 'awanṭa — хитрость, лукавство, обман и ʿawar - ослепить (кого-то) на один глаз,- в буквальном смысле лишить объемного зрения.
Если же снова использовать метод ассоциации, то палест. 'awāʿ- покров, наряд, облачать, одевать и санскр. vas — сиять, сверкать, носить одежду, одевать можно сопоставить с палест. wasa(c) – ширь, простор, вместимость, способность, потенциал, удобство, отрада и санскр. avaśa — независимый, свободный, что характеризует свободную небесную высь в качестве удобного земного облачения. При этом палест. ʿāwan — оказывать помощь и санскр. āvan — требовать, желать находятся в одной дуалистической связке, соответствующей свободному межполовому общению не только неба — мужчины и земли — женщины, но и нарядных парней и девушек во время молодежных гуляний, на что указывает санскр. vaś – домогаться, желать, любить. Впрочем, дело на них редко доходило до сексуальных контактов, потому что позволяющие парням некоторые вольности в виде поцелуев и обниманья девушки тем не менее блюли свою девичью честь, что придавало им дополнительную хорошую славу в отличие от девушек — недотрог, над которыми нередко смеялись, как и над их согрешившими подругами.
Более того, палестинское слово wāḥa – оазис имеет элемент, возможно, связанный с союзом wa- (w-) - и, а также, обладающим смыслом присоединения, а значит и распространения, в соответствии с санскр. vā — сплетать, соединять, распространяться, что при наличии палестинских слов wa(c)a – будить, пробуждаться и wā(c)a – хранилище, вместилище определяет статус оазиса в качестве пробужденной и сохраненной растительности, имеющей статус условного 'aḫḫ – братства. В таком случае с палест. wāḥa – оазис можно сопоставить санскритские слова vāḥa – прочность, стойкость, непоколебимость, настойчивость, упорство и vaha – поддерживающий, обеспечивающий, порождающий, что соответствует определению оазиса как источника устойчивого благополучия. Сюда же надо отнести и восточное междометие «vah», которое используется для выражения удивления, восхищения или удовольствия, сопоставив его с окончанием wā(h) палестинского слова (c)ālawā(h) - испытывать сильное желание.
Любопытно, что на противоречивое поведение повзрослевшей и стремящейся к новому статусу молодежи, входящей в особый круг существования, отдельный от периода детства и периода взрослой жизни, могут указывать значения палестинского слова (c)ala ((c)a-) - к, примерно, около, вокруг, для, ради, против, вопреки, наперекор, а также sa’al — задавать вопросы, требовать. На этот отдельный круг еще неженатых парней, в период инициации получавший статус братства, указывает санскритское слово vara – ограниченное замкнутое пространство, круг, имеющее дополнительные значения «избранный, самый лучший, любовник, жених, супруг» с учетом того, что vara – супруг относится уже к общинному кругу женатых людей, каждый из которых являлся хозяином собственного участка земли. В то же время палестинские слова sa — приставка, указывающая на будущее время (в разговорной речи не используется), šā’ - хотеть, желать, требовать и санскритские слова sa – он, тот, sa- 'с, вместе с', sā — достигать, получать, отдавать, śā — точить, обтачивать следует сопоставить с элементами «с» в русском термине «слава» и «ś» в санскр. śravas — звук, слава, восторг, усердие, пыл, общему смыслу которых весьма подходят значения палестинского слова (c)ālawā(h) ! - будем на это надеяться! я бы хотел! я испытываю сильное желание. В данном случае значения «точить, обтачивать» можно отнести к заточке (закалке) характера новоявленного самца, который в отличие от мало значимой в прошлом детворы, обращал на себя особое внимание в соответствии с санскр. sa – он, тот и палест. šā’ - хотеть, желать, требовать.
При этом палестинские слова sāl — течь, бежать, протекать и sā’el — влага, жидкость, текучая среда в совокупности с санскритскими словами sal – идти, двигаться и śāl — говорить, хвалить, светить могут символизировать распространение светоносного и славного человеческого племени по земной поверхности с учетом того, что люди всегда стремились поселиться рядом с водой. На это указывают санскритские слова srava - течение, протекание, поток, śrava — звучащий, издающий звук, слух (чувство), ухо и śravas — звук, слава, призыв, где присутствует мена r|l. Поэтому наравне с палестинскими словами sāl — течь, бежать, протекать, sā’el — влага, жидкость, текучая среда и санскритскими словами sar – течь, струиться, идти, бежать, sāra — сильный, крепкий, мощный, бег, суть, сущность, сок, нектар, вода необходимо учитывать палестинские слова sara – быть действительным, иметь силу, прикладывать, применять, обращать, просить, sāri — вступивший в силу, просящий, прилипчивый, sarī(c) - быстрый, стремительный, скоростной, sarr — радовать, делать счастливым и sēr — ход, движение, развитие, serr (sirr) — тайна, загадка, таинство, секрет, а также saraq — чтобы похитить, ограбить, украсть, что в образном варианте может относиться к уводу быстрым и решительным парнем понравившейся ему девушки из родительского дома,- в том числе и законным способом.
В таком случае палестинские слова (c)āl - отлично! замечательно! потрясающе!, sāl — течь, бежать, протекать и sara — иметь силу со всеми вышеназванными производными входят в единую систему обозначений молодого и зрелого плодородного возраста, определяемого палестинским словом 'awān — время, срок, пора, период, в котором окончание ān можно сравнить со словами (с)ān — оказывать помощь, (c)ana – вызывать беспокойство, (с)āna – страдать, переживать и 'an – это, тот самый, 'anа — я, что полностью соответствует пробуждению самости, связанному с разного рода переживаниями и готовностью стать помощниками взрослым членам общины. На это же указывают палестинское слово šān – событие, дело и турец. san (şan) – слава, почет, уважение, честь, титул (сан),- когда приходит пора совершеннолетия, связанная с получением статуса. А так как в это время укрепляется разум (турец. sana - ум, разум) и приобретаются более полные знания, касающиеся социального общения между людьми, то палестинское слово -na 'наш' можно сравнить с санскр. na – знание, решение,- в том числе и познание женщины мужчиной. Эти «-na» и «na», как и санскритские yāna — путешествие, поход, yānī — путь, дорога, вполне можно сопоставить не только с отделением выросших детей от родителей, но и с окончанием «яне» в этнониме «славяне», носители которого распространились по большой территории. Отдельно нужно указать на образную тождественность вышеприведенных санскритских слов с еще одним санскр. yoni — лоно, чрево, матка, родина, род, происхождение, что позволяет сравнить уход из дома повзрослевшего ребенка с уходом рождающегося младенца из материнской утробы.
Если же мы возьмем палестинские слова sa- 'приставка, указывающая на будущее время', и šā’ - хотеть, желать, требовать в сопоставлении с sā(c)a (sē(c)a) – время, час, sayye — плохой, порочный и добавим law — предложение, просьба, lawa — изгиб, поворот, а также lawwaṭ — чтобы осквернить, загрязнить, в сопоставлении с курдскими словами lav(a) – просьба, мольба, law – болтовня, ребенок, юноша, молодой человек, lawanî — детство, молодость, юность, то в данном случае речь может идти об изменении жизненного пути и переходе в новое состояние, когда беспорочный по своей сути ребенок превращается в обуреваемого сексуальными желаниями мятежника- юнца, который через усмирение своего дикого либидо превращается в законопослушного, и вследствие этого «безмятежного», семьянина. Поэтому палест. sayye — плохой, порочный имеет элемент -yy, -yyi (-yye) — я, мой в качестве обозначения нахлынувшей самости. Любопытна также ассоциативная связь палестинского слова sū’ - зло, порочность и санскр. sū — побуждать, подстрекать, волновать, порождать, притом что санскр. sa со значением связи в случае ее осуждения соответствует палест. sayye — плохой, порочный.
Что же касается элемента «л», используемого в терминах «слава» и «слово», то с ним можно сопоставить палестинские слова al- 'этот, тот, тот самый, такой', 'āle — приспособление, орудие и l- (la- li-) - принадлежащий, относящийся к, la' — нет, да (где присутствует пограничное состояние), которым образно соответствуют санскритские слова al – украшать, быть компетентным или способным, не позволять, защищать, предотвращать и lā – отдавать, жертвовать, овладевать, добиваться, а также lū — отделять, снимать (урожай) и lī — ласкаться, прикасаться, липнуть, что в принципе равнозначно значениям «нет» и «да». Более того, палест. (c)āli — высокий, величественный, громкий, горластый, сильный можно образно сравнить с санскр. ālī — сгибаться, прижиматься, покоряться, если учесть тот момент поклонения, когда даже сильный мужчина склоняется перед слабой женщиной, поэтому схожее санскритское слово āli означает «подруга», в то время как жалящая ali — пчела не случайно имеет мужской род, что равнозначно значениям санскритских слов ari — верный, благочестивый, святой (для своих семьи, племени, улья) и ari — скупой, неблагосклонный, враждебный (для других).
В заключение обратим внимание на образную схожесть латинского слова sălax – похотливый, возбуждающий похоть и турец. salâh – улучшение, выздоровление, поправка, благополучие с палестинскими словами ṣalaḥ — быть хорошим, правильным, подходящим и ṣālaḥ — быть примиренным, притом что латинское слово sălax – похотливый можно отнести к холостому периоду юности, а турецкое и палестинские слова — к периоду спокойной семейной жизни переставшего обращать внимание на других женщин самца. В то же время русское слово «сáлить» — проявлять нежность, любовь и ласку может относиться не только к добрачному, но и к семейному взаимодействию мужчины с женщиной.
Однако значения турецкого слова salâh – улучшение, выздоровление в общем плане могут быть связаны и с получением особых жизненных сил, необходимых для продолжения человеческого рода. В таком случае латин. ăveo – здравствовать, страстно желать, жаждать, томиться и турец. av – охота, добыча опять же можно сравнить с палестинскими словами ʾaw – либо, иначе и ʾawān – время, период, пора, срок, час, знаменующими переходной период между ребенком и взрослым, охочим до сексуальных отношений, человеком,- то есть знаменующими славный период юности, к которому примыкает «медовое» начало семейной жизни, потому что под гнетом семейных уз молодой самец начинает вести себя совершенно иначе, чем в досвадебный свободный период.
Необходимо обратить внимание и на то, что в пору совершеннолетия молодой самец не только получал мощное сексуальное «оружие» в виде действующего мужского органа, но и становился обладателем своего личного боевого оружия (например, ножа или кинжала), будучи готовым принять участие в вооруженных столкновениях, что отражено в палестинских словах silāḥ (slāḥ) — оружие, сила, усилие, принуждение, насилие, служба и şileḥ (şalaḥ) — быть хорошим, правильным, подходящим. Здесь очень важна тождественность палестинских слов silāḥ и slāḥ, а также их связь с русскими словами «сила», «служба» и «силить» — мочь, быть в состоянии, выполнять задачу, смысл которых может быть запрятан в русских терминах «слава» и «слово». Более того, русские слова «слагать» — складывать и «слог» — складчина сопоставимы с ирландским словом sluag — отряд и образно связаны с понятиями «община» и «слово», которые обозначают соединение людей или звуков.
Связь русских терминов "слава" и "слово" с берберскими языками
В берберском языке tachelhiyt имеются любопытные слова salawan - особенно, специально, преимущественно, самое главное, и slawan с теми же значениями, а также родственное им слово slahwa — тем более, по более веской причине, которые очевидным образом соответствуют описанию термина «слава», потому что славный человек представляет из себя нечто особенное по сравнению с остальными людьми и имеет наиболее веские причины для своего прославления.
Рассмотрим теперь элементы, из которых состоят вышеуказанные слова, сопоставив их с берберскими sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться, sila — дар близости, sul — упорствовать, сохранять, быть живым и wan, которое переводится французскими словами comme со значениями некого подобия и de la façon со скрытыми значениями «способ, путь, образ, манера, обработка», и awan – выводок, пчелы, личинки пчел в сопоставлении со словами awan — на, над, высокий, большой и awanna - желание, стремление, пожелание, обещание, клятва из берберских языков tarifit и amazighe. Здесь просматривается заботливое отношение к растущему продолжению своего рода, который уподобляется рою пчел из одного улья, притом что это растущее поколение впоследствии давало клятву по завершении подростковой инициации и давало клятву при вступлении в брак, обязуясь соблюдать определенные правила и ценности общества, в том числе и семейную верность, связанную с заботой о благополучии сложившейся семьи.
Дополнительно можно привести берберские корни из языка kabyle: sl — молодой, женатый, замужняя, sl (sel) — слушать, внимать, слышать, прислушиваться и wa — вот этот, вот эта, wn (awen) — быть грубым, медлительным (по интеллекту), что в данном случае хорошо соотносится с образом неопытного и еще не прошедшего полноценную обработку юнца, который тем не менее становится славным претендентом на звание (взрослого) человека, благодаря появившейся у него самости. Но при этом он должен пойти на зов сексуальной природы и рухнуть в пучину любовных отношений с противоположным полом из другого рода, на что указывает кабильский корень n со значениями «я, мне, эго», «говорить, сообщать, означать», «другой, второй» и n (anu) — водоворот, пучина, пропасть. Поэтому санскр. van – любить, нравиться, стремиться, обладать, помогать, способствовать (то есть заботиться о самом важном в человеческой жизни) полностью соответствует значениям вышеприведенных берберских слов, привнося в них очевидный смысл рачительных отношений между членами одного человеческого «улья».
Исходя из этого, русские слова «род», «рой» и «рай» можно сопоставить с санскритскими словами raj — быть удовлетворенным, любить, rāj — блестеть, сверкать, царствовать, быть прославленным и rai — богатство, имущество, достояние. В таком случае санскритские śālā — помещение (или место жительства) и śāla - находящийся под кровом, ограда, а также śala — палка, жезл, посох в качестве символов власти, авторитета и защиты, образно определяют не только территорию проживания рода или семьи, но и устойчивые отношения под руководством вождя или мужа, посвятивших себя заботе о собственном племени и о собственной семье.
Следует также обратить внимание на входящие в берберское слово sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться элементы sa со значением «семь» и la, которое переводится фр. non – не, нет, отказ, в самом деле,-то есть да,- что в совокупности означает создание тесного круга единомышленников, или общину, и оставление всех других за пределами некой условной границы единения. На это же указывает и число семь, олицетворяющее полноту, завершенность и мудрость. Поэтому берберский корень s — с, в, при, из имеет соединяющие значения, которые также присутствуют в санскритских словах sa- 'с, вместе с', si — связывать, объединять и sū — подстрекать, возбуждать, порождать. Отдельно нужно рассмотреть санскритское личное местоимение sa – он, тот, которое обладает смыслом особой значимости, добавив к этому санскритский префикс ṣa- 'шесть' с учетом того, что данное число ассоциируется с браком, семьей, верностью и ответственностью, а также с наставничеством и отцовством (материнством), что в житейском плане мало чем отличается от символики числа «семь», потому что семья — это круг близких друг другу людей, а круг представляет из себя полноту и божественное совершенство. Применительно к данным значениям следует указать и на санскр. lā – начинать, предпринимать, мечтать, добиваться, овладевать, отдавать, жертвовать, что ассоциативно соответствует значениям «да» и «нет», потому что влюбленный человек не только обретает соответствующие чувства, но и делится ими с предметом своей любви. Любопытно, что в русских диалектах слово «предметочка» изначает милую и дорогую женщину.
При этом тождественность берберских слов salawan и slawan с общими значениями особенности и ценности предполагает тождественность их элементов sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться и sla, переводимого французским словом salé – соленый, крепкий, непристойный, чрезмерный, вольный, несмотря на некоторые отрицательные значения этого слова, в противовес которым можно привести метафору «соль земли», используемую для описания человека, считающегося очень добрым, честным, надежным и ценным для общества. В данном случае можно предположить, что значение «непристойный» относится к звериной сущности самца, которая во время подростковой инициации ставилась под контроль с помощью опытных жрецов.
Если же взять слово slahwa - тем более, по более веской причине с промежуточным h, которое можно сравнить с берберской представляющей частицей ha – вот, здесь и санскритской выделяющей и утверждающей частицей ha – ведь, как раз, в самом деле, действительно, конечно, то начальное slah можно трактовать как «вот крепкий и любвеобильный человек», в то время как элементы wa и hwa можно сравнить с берберскими указательным местоимением wa — этот и словом hwa — потомок, резервный фонд, учитывая тот факт, что значение «резервный фонд» относится к третьему по очередности живущему поколению внуков, еще только вступающему в полноценную жизнь. В то же время берб. ahwawi — спутник жизни указывает не только на подрастающее поколение, но и на сплоченность двух человеческих полов, а окончание wi – тот, этот придает элементу ahwa основное значение партнерства, способствующего продолжению рода. При этом на скрытый в слове slahwa смысл необходимого для достижения славы единения косвенно указывает другое берберское слово slaḥg — быть присоединенным, достигнуть, перешедшее затем в laḥg. В то же время берберские slaġ — кроме, за исключением и sladd с теми же значениями в сопоставлении со словом slahwa - тем более, по более веской причине также имеют не только смысл выделения, но и смысл последующего сложения, или складывания, в соответствии с русскими диалектными словами «слагаться» — соглашаться, поддаваться, объединяться и «сладиться» — вступить в любовную связь, сожительство (с одной женщиной, оставив в стороне всех прочих женщин).
Русскому же термину «слава» может соответствовать соединение берберских слов sla - соленый, крепкий, непристойный, чрезмерный, вольный и wa — этот, который с добавлением междометия для оклика wa! - о! Более того, берберское слово awa, переводимое фр. «eh bien!» - хорошо!, и глагольная частица awa, призывающая к решительному действию, явным образом относятся к окончанию переходного возраста, когда подростков начинали подталкивать к инициации, чтобы укротить нахлынувшую похоть и создать условия для образования крепкой и надежной семьи
Очевидно, что к этим словам нужно добавить и латин. sălax – похотливый, возбуждающий похоть,- то есть молодое и сексапильное существо. Необходимо обратить внимание и на берберское слово lah — невеста, супруга, которое в качестве элемента может входить в slahwa - тем более, по более веской причине, придавая этому слову очевидный весомый смысл. Сюда же надо отнести и берберские слова ah! -увы! и aha - вот она, а также французское слово la – она в сопоставлении с берб. la – нет, отказ, что в данном случае можно трактовать как отсутствие согласия на брак, притом что санскр. lā – начинать, предпринимать, мечтать и древнегреческие слова λᾱός — толпа, бойцы, племя и λᾶ(ας) — камень, каменная глыба дают указание на крепкий молодой возраст с его боевыми возможностями.
Что же касается окончания «n» в словах salawan и slawan с общими значениями «особенно, специально, преимущественно, самое главное», то с этими значениями как нельзя лучше взаимодействуют берберские слова ni - подняться наверх, nu — я, мой, свой и nu — быть приготовленным, созревать, поспевать, быть наготове, что соответствует окончанию переходного возраста, когда подростку желательно научиться все делать самому, поэтому санскр. na означает «знание, решение», а берберский корень n со смыслами принадлежности и разделения (вместе с русск. «на» — бери) может означать передачу этих знаний, притом что другое санскритское слово nu — теперь, сейчас, восхвалять, оружие, время образно соответствует не только берб. nu — я, мой, свой со значениями самости, но и русской побудительной частице «ну (давай!)», или эмоциональному междометию «ну (наконец-то!». Однако при этом берб. ni – подниматься противопоставлено санскр. ni – направление вниз, входя в единую дуалистическую систему «подъем — спуск». Русское же «ни» - нет может образно относиться к еще недостаточному возрасту подростка, которому запрещено то, что дозволено взрослому человеку, или же к еще не женатому парню, которому могут и отказать в сватовстве. Сравните санскр. niṣṭya — человек, стоящий вне касты, чужой и русские слова «нищий» (стоящий вне «касты» состоятельных людей), «чуженин» - жених (суженый), пока еще стоящий вне общины женатых людей. Поэтому niṣṭya или нищий в буквальном смысле «не (э)тот», на что указывают санскритские слова nis – из, вне, снаружи с негативным смыслом лишенности и tya – тот, это.
При определении элемента an, находящегося в словах salawan и slawan с общими значениями «особенно, специально, преимущественно, самое главное», могут также помочь берберские слова an(a)ḥyu — различие, расхождение, разногласие и naḥya — сторона, направление, быть явственным, отличительный признак с включенными элементами aḥ – мы и ḥyu (ḥyi, ḥoui) — жить, быть живым, воскресать с дополнительными ya — да, один, о!, yi — я, место, положение, основание и yu — потомок, что можно определить как юношеское движение (или воскресение) в сторону взрослой жизни, которое сопровождается не только юношеским бунтом против взрослых, считающих их маленькими детьми, но и телесным отличием от детства и умственным и духовным отличиями от сообщества взрослых людей, к которому когда-то мог относиться и титул «человек» как личность, имеющая право голоса (право Слова).
Поэтому наряду со словами an(a)ḥyu и naḥya со смыслом отличия необходимо привести такие берберские слова как nar — огонь, naġ — бороться, оспаривать, nawa – желать, надеяться, рассчитывать, nanna — любовница, возлюбленная, покровительница, хозяйка, nasa – забыться и naẓa — утихать, успокаиваться, а также anaw — род, разновидность, лодка, anu – яма, скважина и anasu — засушливое или необработанное место, что определяют вспыхнувшую любовную страсть и секретное женское вместилище, в котором исчезают и забываются все мужские желания. В подтверждение сакральности этого места можно привести перс. ähрам — гарем, запретное место, храм, святилище, жена, наложницы и берб. aḥṛam — внебрачный ребенок, а также схожие берберские слова aḥṛam — вредоносный, злонамеренный, озорной, лукавый, хитрый и aḥramuš — проходимец, мошенник, негодяй, что с полным правом можно отнести к обманщику — парню.
Рассмотрим теперь берберский язык туарегов Мали, в котором корень sl входит в слова ǝsla — слушать, слышать, узнавать и e-sæli 'известие, сообщение, весть', а корень wn входит в слова æwen - быть вежливым, уважительным и æwan (àwǝn) – почтительность, уважение, хорошее поведение, почитание, вежливость, что, между прочим, соответствует курдским словам silav — привет, приветствие, поклон и selav [салав] с теми же значениями (диалект курманчи), хотя в другом курдском диалекте сорани слово silav означает «славянин», что позволяет внести его в единую смысловую группу с соранским словом siław – приветствие, поклон, мир, спокойствие, тишина, здравствуй, привет в соответствии с прежними уважительными поклонами славян при встрече друг с другом. Сюда же надо добавить и латин. salvē – здравствуй, привет тебе, будь здоров, притом что в европейских странах тоже совершались поклоны и реверансы.
При этом следует указать и на туарегские слова a-w-á 'это, то', w-én 'этот самый' и a-w-én 'это, то, он, она, оно', которые могут определять значимость объекта или явления, на что указывают другие слова æw 'сын, владелец', ǝwa (æw) 'родиться, появиться на свет' и éwa 'хорошо, успешно, ладно, ну хорошо', определяющие несомненную важность появления на свет в первую очередь состоявшегося самца, хотя при этом имело значение и рождение самки в виде девушки на выданье.
Если же сопоставить берберские слова sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться и wan — похожий, подобный, как, точно, почти, awan – выводок, личинки пчел со словами ǝsla — слушать, слышать, узнавать и æwan (àwǝn) – почтительность, уважение, ǝwa (æw) 'родиться, появиться на свет', то внутренняя связь этих слов проявляется через искреннее почтительное отношение к себе подобному и через заботу о выросшем ребенке, который становится готовым к продолжению рода и при этом уважительно относится к старшим людям. Увы, но маленькие дети в древние времена считались связанными с потусторонним миром, на что указывают фонетически близкие санскритские слова śāva — детеныш и śava — труп, останки, притом что недостаточно понимаемое сейчас воскресение происходило в период совершеннолетия, когда в полной мере оживало сексуальное чувство.
Отдельно нужно указать на связь слова lawa – нет! из берберского языка tachelhiyt с туарегским корнем lw, имеющимся в словах làwæ-t и t-àlawa-t со значениями «быть дерзким (самоуверенным и нахальным)» и «радоваться быть счастливым, довольным», что объясняется пограничным состоянием бунтующей, но в то же время довольной приливом жизненных сил, молодежи, которая решительно порывает со своим слабосильным детством, но при этом не допускается к разного рода взрослым делам. Сюда же надо отнести курдские слова law — дитя, ребенок (нет сексуальных сил), юноша, молодой человек (да, есть сексуальные силы) и lawanî — детство, юность, молодость. В данном случае берберское слово из lawa – нет! из языка tachelhiyt можно сравнить со словом lawḍin — ритуал омовения из этого же языка, которое относится к ритуалам очищения от грехов и символизирует «духовное восстановление, отпущение грехов и подготовку к контакту со священным», притом что термин «отпущение грехов» может быть образно связан с грехами юности, а термин «священное» можно сравнить с общиной, состоящей из взрослых людей — хозяев или же с новой ячейкой общества, под которой понималась и до сих пор понимается создаваемая парнем и девушкой семья. С этим ритуалом очищения в какой-то мере можно сравнить процесс подростковой инициации в табуированном для посторонних людей месте, после чего снималось первоначальное табу со взрослой жизни.
Любопытно и слово lawlad – дети из берберского языка tachelhiyt, которое содержит элемент, близкий к слову lada – выполнение долга, помеха, неудобство, обязанность что-то закончить, притом что элемент ḍin в слове lawḍin — ритуал омовения (который происходит в специально отведенном месте) может содержать ḍi (изгнание) + in (люди, место). Более того туарегские корни s со значением связи, l со значениями «быть, существовать, овладевать» и w со значениями «родиться, хорошо, успешно, красиво» (что можно отнести к периоду совершеннолетия) напрямую и образно совпадают с берберскими корнями из языка tachelhiyt: s – с помощью, la – не, нет (сравните: необходимый, незаменимый, неизбежный) и wa – этот (указательный элемент), и, да (соединительные элементы), о! (возглас обращения или призыва).
Если корень s в обоих языках одинаков, а корень w имеет сходящиеся значения «родиться, хорошо, успешно, красиво» и «этот, и, да, о!», потому что рождение полноценных самца или самки было отличительным признаком существования человеческого рода, то общность значений корня l «быть, существовать, овладевать» и «не, нет» проясняется не только через очевидное сопоставление терминов «жизнь» и «отсутствие жизни», но и через сопоставление образа ребенка, не имеющего жизненных, или сексуальных, сил, с образом половозрелого юнца, а образа половозрелого, но при этом фактически нищего, юноши, не имеющего ни жены, ни принадлежащих лично ему участка земли и дома, с образом взрослого и самодостаточного человека — хозяина. Исходя из этого, согласно обычному пониманию живут или существуют все трое, а на самом деле сакральной жизнью обладает лишь продолжающий свой род человек — победитель, а не мифологически связанный с потусторонним миром ребенок или же гуляющий на стороне юнец, потому что «та сторона» — это такой же другой мир в отличие от привычного мира собственной семьи, включающего в себя жену и многочисленных в те времена детей.
Кабильские корни из группы берберских языков s — с помощью, l — рождаться, начинаться, быть, существовать, l (ul, ulawen) — сердце, центр, средоточие человеческих чувств, l — детские игрушки, что-то ценное и wa — тот, там лишь дополняют вышеуказанные значения, подходящие и для термина «слава». При этом надо учитывать кабил. sl (sel) — слушать, внимать, слышать, прислушиваться и туарегские корни lw (òlwa) — обладать обширными знаниями, быть осведомленным в сопоставлении с обратным wl (áwal) — говорить, разговаривать. Более того, берб. awa — глагольная частица призыва к действию, употребляемая с повелительным наклонением (tachelhiyt), сочетается со словом awal — слово, высказывание, изречение из этого же диалекта, что предполагает отсылку к образам наставника, ученого, жреца, обладающих весомым и в то же время секретным Словом, которое они передавали своим славным ученикам.
Рассмотрим теперь элементы, из которых состоят вышеуказанные слова, сопоставив их с берберскими sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться, sila — дар близости, sul — упорствовать, сохранять, быть живым и wan, которое переводится французскими словами comme со значениями некого подобия и de la façon со скрытыми значениями «способ, путь, образ, манера, обработка», и awan – выводок, пчелы, личинки пчел в сопоставлении со словами awan — на, над, высокий, большой и awanna - желание, стремление, пожелание, обещание, клятва из берберских языков tarifit и amazighe. Здесь просматривается заботливое отношение к растущему продолжению своего рода, который уподобляется рою пчел из одного улья, притом что это растущее поколение впоследствии давало клятву по завершении подростковой инициации и давало клятву при вступлении в брак, обязуясь соблюдать определенные правила и ценности общества, в том числе и семейную верность, связанную с заботой о благополучии сложившейся семьи.
Дополнительно можно привести берберские корни из языка kabyle: sl — молодой, женатый, замужняя, sl (sel) — слушать, внимать, слышать, прислушиваться и wa — вот этот, вот эта, wn (awen) — быть грубым, медлительным (по интеллекту), что в данном случае хорошо соотносится с образом неопытного и еще не прошедшего полноценную обработку юнца, который тем не менее становится славным претендентом на звание (взрослого) человека, благодаря появившейся у него самости. Но при этом он должен пойти на зов сексуальной природы и рухнуть в пучину любовных отношений с противоположным полом из другого рода, на что указывает кабильский корень n со значениями «я, мне, эго», «говорить, сообщать, означать», «другой, второй» и n (anu) — водоворот, пучина, пропасть. Поэтому санскр. van – любить, нравиться, стремиться, обладать, помогать, способствовать (то есть заботиться о самом важном в человеческой жизни) полностью соответствует значениям вышеприведенных берберских слов, привнося в них очевидный смысл рачительных отношений между членами одного человеческого «улья».
Исходя из этого, русские слова «род», «рой» и «рай» можно сопоставить с санскритскими словами raj — быть удовлетворенным, любить, rāj — блестеть, сверкать, царствовать, быть прославленным и rai — богатство, имущество, достояние. В таком случае санскритские śālā — помещение (или место жительства) и śāla - находящийся под кровом, ограда, а также śala — палка, жезл, посох в качестве символов власти, авторитета и защиты, образно определяют не только территорию проживания рода или семьи, но и устойчивые отношения под руководством вождя или мужа, посвятивших себя заботе о собственном племени и о собственной семье.
Следует также обратить внимание на входящие в берберское слово sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться элементы sa со значением «семь» и la, которое переводится фр. non – не, нет, отказ, в самом деле,-то есть да,- что в совокупности означает создание тесного круга единомышленников, или общину, и оставление всех других за пределами некой условной границы единения. На это же указывает и число семь, олицетворяющее полноту, завершенность и мудрость. Поэтому берберский корень s — с, в, при, из имеет соединяющие значения, которые также присутствуют в санскритских словах sa- 'с, вместе с', si — связывать, объединять и sū — подстрекать, возбуждать, порождать. Отдельно нужно рассмотреть санскритское личное местоимение sa – он, тот, которое обладает смыслом особой значимости, добавив к этому санскритский префикс ṣa- 'шесть' с учетом того, что данное число ассоциируется с браком, семьей, верностью и ответственностью, а также с наставничеством и отцовством (материнством), что в житейском плане мало чем отличается от символики числа «семь», потому что семья — это круг близких друг другу людей, а круг представляет из себя полноту и божественное совершенство. Применительно к данным значениям следует указать и на санскр. lā – начинать, предпринимать, мечтать, добиваться, овладевать, отдавать, жертвовать, что ассоциативно соответствует значениям «да» и «нет», потому что влюбленный человек не только обретает соответствующие чувства, но и делится ими с предметом своей любви. Любопытно, что в русских диалектах слово «предметочка» изначает милую и дорогую женщину.
При этом тождественность берберских слов salawan и slawan с общими значениями особенности и ценности предполагает тождественность их элементов sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться и sla, переводимого французским словом salé – соленый, крепкий, непристойный, чрезмерный, вольный, несмотря на некоторые отрицательные значения этого слова, в противовес которым можно привести метафору «соль земли», используемую для описания человека, считающегося очень добрым, честным, надежным и ценным для общества. В данном случае можно предположить, что значение «непристойный» относится к звериной сущности самца, которая во время подростковой инициации ставилась под контроль с помощью опытных жрецов.
Если же взять слово slahwa - тем более, по более веской причине с промежуточным h, которое можно сравнить с берберской представляющей частицей ha – вот, здесь и санскритской выделяющей и утверждающей частицей ha – ведь, как раз, в самом деле, действительно, конечно, то начальное slah можно трактовать как «вот крепкий и любвеобильный человек», в то время как элементы wa и hwa можно сравнить с берберскими указательным местоимением wa — этот и словом hwa — потомок, резервный фонд, учитывая тот факт, что значение «резервный фонд» относится к третьему по очередности живущему поколению внуков, еще только вступающему в полноценную жизнь. В то же время берб. ahwawi — спутник жизни указывает не только на подрастающее поколение, но и на сплоченность двух человеческих полов, а окончание wi – тот, этот придает элементу ahwa основное значение партнерства, способствующего продолжению рода. При этом на скрытый в слове slahwa смысл необходимого для достижения славы единения косвенно указывает другое берберское слово slaḥg — быть присоединенным, достигнуть, перешедшее затем в laḥg. В то же время берберские slaġ — кроме, за исключением и sladd с теми же значениями в сопоставлении со словом slahwa - тем более, по более веской причине также имеют не только смысл выделения, но и смысл последующего сложения, или складывания, в соответствии с русскими диалектными словами «слагаться» — соглашаться, поддаваться, объединяться и «сладиться» — вступить в любовную связь, сожительство (с одной женщиной, оставив в стороне всех прочих женщин).
Русскому же термину «слава» может соответствовать соединение берберских слов sla - соленый, крепкий, непристойный, чрезмерный, вольный и wa — этот, который с добавлением междометия для оклика wa! - о! Более того, берберское слово awa, переводимое фр. «eh bien!» - хорошо!, и глагольная частица awa, призывающая к решительному действию, явным образом относятся к окончанию переходного возраста, когда подростков начинали подталкивать к инициации, чтобы укротить нахлынувшую похоть и создать условия для образования крепкой и надежной семьи
Очевидно, что к этим словам нужно добавить и латин. sălax – похотливый, возбуждающий похоть,- то есть молодое и сексапильное существо. Необходимо обратить внимание и на берберское слово lah — невеста, супруга, которое в качестве элемента может входить в slahwa - тем более, по более веской причине, придавая этому слову очевидный весомый смысл. Сюда же надо отнести и берберские слова ah! -увы! и aha - вот она, а также французское слово la – она в сопоставлении с берб. la – нет, отказ, что в данном случае можно трактовать как отсутствие согласия на брак, притом что санскр. lā – начинать, предпринимать, мечтать и древнегреческие слова λᾱός — толпа, бойцы, племя и λᾶ(ας) — камень, каменная глыба дают указание на крепкий молодой возраст с его боевыми возможностями.
Что же касается окончания «n» в словах salawan и slawan с общими значениями «особенно, специально, преимущественно, самое главное», то с этими значениями как нельзя лучше взаимодействуют берберские слова ni - подняться наверх, nu — я, мой, свой и nu — быть приготовленным, созревать, поспевать, быть наготове, что соответствует окончанию переходного возраста, когда подростку желательно научиться все делать самому, поэтому санскр. na означает «знание, решение», а берберский корень n со смыслами принадлежности и разделения (вместе с русск. «на» — бери) может означать передачу этих знаний, притом что другое санскритское слово nu — теперь, сейчас, восхвалять, оружие, время образно соответствует не только берб. nu — я, мой, свой со значениями самости, но и русской побудительной частице «ну (давай!)», или эмоциональному междометию «ну (наконец-то!». Однако при этом берб. ni – подниматься противопоставлено санскр. ni – направление вниз, входя в единую дуалистическую систему «подъем — спуск». Русское же «ни» - нет может образно относиться к еще недостаточному возрасту подростка, которому запрещено то, что дозволено взрослому человеку, или же к еще не женатому парню, которому могут и отказать в сватовстве. Сравните санскр. niṣṭya — человек, стоящий вне касты, чужой и русские слова «нищий» (стоящий вне «касты» состоятельных людей), «чуженин» - жених (суженый), пока еще стоящий вне общины женатых людей. Поэтому niṣṭya или нищий в буквальном смысле «не (э)тот», на что указывают санскритские слова nis – из, вне, снаружи с негативным смыслом лишенности и tya – тот, это.
При определении элемента an, находящегося в словах salawan и slawan с общими значениями «особенно, специально, преимущественно, самое главное», могут также помочь берберские слова an(a)ḥyu — различие, расхождение, разногласие и naḥya — сторона, направление, быть явственным, отличительный признак с включенными элементами aḥ – мы и ḥyu (ḥyi, ḥoui) — жить, быть живым, воскресать с дополнительными ya — да, один, о!, yi — я, место, положение, основание и yu — потомок, что можно определить как юношеское движение (или воскресение) в сторону взрослой жизни, которое сопровождается не только юношеским бунтом против взрослых, считающих их маленькими детьми, но и телесным отличием от детства и умственным и духовным отличиями от сообщества взрослых людей, к которому когда-то мог относиться и титул «человек» как личность, имеющая право голоса (право Слова).
Поэтому наряду со словами an(a)ḥyu и naḥya со смыслом отличия необходимо привести такие берберские слова как nar — огонь, naġ — бороться, оспаривать, nawa – желать, надеяться, рассчитывать, nanna — любовница, возлюбленная, покровительница, хозяйка, nasa – забыться и naẓa — утихать, успокаиваться, а также anaw — род, разновидность, лодка, anu – яма, скважина и anasu — засушливое или необработанное место, что определяют вспыхнувшую любовную страсть и секретное женское вместилище, в котором исчезают и забываются все мужские желания. В подтверждение сакральности этого места можно привести перс. ähрам — гарем, запретное место, храм, святилище, жена, наложницы и берб. aḥṛam — внебрачный ребенок, а также схожие берберские слова aḥṛam — вредоносный, злонамеренный, озорной, лукавый, хитрый и aḥramuš — проходимец, мошенник, негодяй, что с полным правом можно отнести к обманщику — парню.
Рассмотрим теперь берберский язык туарегов Мали, в котором корень sl входит в слова ǝsla — слушать, слышать, узнавать и e-sæli 'известие, сообщение, весть', а корень wn входит в слова æwen - быть вежливым, уважительным и æwan (àwǝn) – почтительность, уважение, хорошее поведение, почитание, вежливость, что, между прочим, соответствует курдским словам silav — привет, приветствие, поклон и selav [салав] с теми же значениями (диалект курманчи), хотя в другом курдском диалекте сорани слово silav означает «славянин», что позволяет внести его в единую смысловую группу с соранским словом siław – приветствие, поклон, мир, спокойствие, тишина, здравствуй, привет в соответствии с прежними уважительными поклонами славян при встрече друг с другом. Сюда же надо добавить и латин. salvē – здравствуй, привет тебе, будь здоров, притом что в европейских странах тоже совершались поклоны и реверансы.
При этом следует указать и на туарегские слова a-w-á 'это, то', w-én 'этот самый' и a-w-én 'это, то, он, она, оно', которые могут определять значимость объекта или явления, на что указывают другие слова æw 'сын, владелец', ǝwa (æw) 'родиться, появиться на свет' и éwa 'хорошо, успешно, ладно, ну хорошо', определяющие несомненную важность появления на свет в первую очередь состоявшегося самца, хотя при этом имело значение и рождение самки в виде девушки на выданье.
Если же сопоставить берберские слова sala — заниматься каким-либо делом, посвятить себя, заботиться и wan — похожий, подобный, как, точно, почти, awan – выводок, личинки пчел со словами ǝsla — слушать, слышать, узнавать и æwan (àwǝn) – почтительность, уважение, ǝwa (æw) 'родиться, появиться на свет', то внутренняя связь этих слов проявляется через искреннее почтительное отношение к себе подобному и через заботу о выросшем ребенке, который становится готовым к продолжению рода и при этом уважительно относится к старшим людям. Увы, но маленькие дети в древние времена считались связанными с потусторонним миром, на что указывают фонетически близкие санскритские слова śāva — детеныш и śava — труп, останки, притом что недостаточно понимаемое сейчас воскресение происходило в период совершеннолетия, когда в полной мере оживало сексуальное чувство.
Отдельно нужно указать на связь слова lawa – нет! из берберского языка tachelhiyt с туарегским корнем lw, имеющимся в словах làwæ-t и t-àlawa-t со значениями «быть дерзким (самоуверенным и нахальным)» и «радоваться быть счастливым, довольным», что объясняется пограничным состоянием бунтующей, но в то же время довольной приливом жизненных сил, молодежи, которая решительно порывает со своим слабосильным детством, но при этом не допускается к разного рода взрослым делам. Сюда же надо отнести курдские слова law — дитя, ребенок (нет сексуальных сил), юноша, молодой человек (да, есть сексуальные силы) и lawanî — детство, юность, молодость. В данном случае берберское слово из lawa – нет! из языка tachelhiyt можно сравнить со словом lawḍin — ритуал омовения из этого же языка, которое относится к ритуалам очищения от грехов и символизирует «духовное восстановление, отпущение грехов и подготовку к контакту со священным», притом что термин «отпущение грехов» может быть образно связан с грехами юности, а термин «священное» можно сравнить с общиной, состоящей из взрослых людей — хозяев или же с новой ячейкой общества, под которой понималась и до сих пор понимается создаваемая парнем и девушкой семья. С этим ритуалом очищения в какой-то мере можно сравнить процесс подростковой инициации в табуированном для посторонних людей месте, после чего снималось первоначальное табу со взрослой жизни.
Любопытно и слово lawlad – дети из берберского языка tachelhiyt, которое содержит элемент, близкий к слову lada – выполнение долга, помеха, неудобство, обязанность что-то закончить, притом что элемент ḍin в слове lawḍin — ритуал омовения (который происходит в специально отведенном месте) может содержать ḍi (изгнание) + in (люди, место). Более того туарегские корни s со значением связи, l со значениями «быть, существовать, овладевать» и w со значениями «родиться, хорошо, успешно, красиво» (что можно отнести к периоду совершеннолетия) напрямую и образно совпадают с берберскими корнями из языка tachelhiyt: s – с помощью, la – не, нет (сравните: необходимый, незаменимый, неизбежный) и wa – этот (указательный элемент), и, да (соединительные элементы), о! (возглас обращения или призыва).
Если корень s в обоих языках одинаков, а корень w имеет сходящиеся значения «родиться, хорошо, успешно, красиво» и «этот, и, да, о!», потому что рождение полноценных самца или самки было отличительным признаком существования человеческого рода, то общность значений корня l «быть, существовать, овладевать» и «не, нет» проясняется не только через очевидное сопоставление терминов «жизнь» и «отсутствие жизни», но и через сопоставление образа ребенка, не имеющего жизненных, или сексуальных, сил, с образом половозрелого юнца, а образа половозрелого, но при этом фактически нищего, юноши, не имеющего ни жены, ни принадлежащих лично ему участка земли и дома, с образом взрослого и самодостаточного человека — хозяина. Исходя из этого, согласно обычному пониманию живут или существуют все трое, а на самом деле сакральной жизнью обладает лишь продолжающий свой род человек — победитель, а не мифологически связанный с потусторонним миром ребенок или же гуляющий на стороне юнец, потому что «та сторона» — это такой же другой мир в отличие от привычного мира собственной семьи, включающего в себя жену и многочисленных в те времена детей.
Кабильские корни из группы берберских языков s — с помощью, l — рождаться, начинаться, быть, существовать, l (ul, ulawen) — сердце, центр, средоточие человеческих чувств, l — детские игрушки, что-то ценное и wa — тот, там лишь дополняют вышеуказанные значения, подходящие и для термина «слава». При этом надо учитывать кабил. sl (sel) — слушать, внимать, слышать, прислушиваться и туарегские корни lw (òlwa) — обладать обширными знаниями, быть осведомленным в сопоставлении с обратным wl (áwal) — говорить, разговаривать. Более того, берб. awa — глагольная частица призыва к действию, употребляемая с повелительным наклонением (tachelhiyt), сочетается со словом awal — слово, высказывание, изречение из этого же диалекта, что предполагает отсылку к образам наставника, ученого, жреца, обладающих весомым и в то же время секретным Словом, которое они передавали своим славным ученикам.
Связь русских терминов "слава" и "слово" с ивритом
Для дальнейших исследований возьмем «A complete Hebrew and English critical and pronouncing dictionary» (автор Roy W.L.) и «A concise dictionary of the words in the hebrew bible» (автор Strong J.), чтобы выявить там слова, фонетически и по смыслу схожие с элементами, входящими в русские термины «слава» и «слово». При этом будем учитывать такие ушедшие из русского обихода понятия как «славиться» - хвалиться, похваляться, быть заносчивым и «славник» - хорошо одетый парень, завидный жених, славница — молодая девушка, достигшая брачного возраста. Дополнительно можно указать на санскр. śravas — звук, призыв, слава, где буква ś соответствует диграфу sh и ивритской букве shin, а r соответствует русской букве «л».
Вместе с тем отметим и любопытное ивритское слово slav – перепел, перепелка, притом что эта перелетная птица с пестрой окраской имеет свое символическое наполнение. Во-первых, пестрота в символике помимо хаоса и беспорядка, сопутствующих проявлениям ярости, злобы и разнообразных несчастий, олицетворяет собой всю полноту жизни с ее светлыми и темными сторонами, а, во-вторых, драчливая птица перепел в символике связана с такими значениями, как храбрость, удача, счастье, любвеобилие, пылкость и весна, имея при этом фаллические ассоциации, что в совокупности отображает такой же драчливый и хаотичный юношеский возраст.
Необходимо отметить и то, что русское диалектное слово «перепелесый» означает «пестрый, полосатый», а перепелкой (пелепелкой) в русском народе называли молодую девушку и дорогие украшения на ее одежде, что позволяет сопоставить сверкание украшений и переливы пестрых перьев перепелок со сверканием мятущейся молодости, подвластной трепету любовных чувств. Особо надо отметить тот факт, что перепелкой называли металлическую втулку жернова, расположенную в отверстии верхнего круга, а перепелом — наружную пленку бересты, или перепелком — пленку в яйце, что, опять же, имеет сексуальные коннотации. Связывает перепелку с молодой девушкой, которой предстоит улететь из родного «гнезда», и тот факт, что перепелка является единственной перелетной птицей из семейства курообразных.
При этом перепел является очень осторожной птицей и в случае опасности не взлетает, а прячется в траве, и, более того, мать — перепелка, рискуя собой, уводит человека или животное от своих птенцов, самоотверженно их защищая, что позволяет ассоциативно сравнить слово slav – перепел, перепелка со словами shalav — быть спокойным и защищенным, shelev — защита, охрана, гарантия, залог, благополучие и shalvah — защита (подлинная или мнимая), мир, процветание, тишина, которые находятся в своеобразной оппозиции со словами shaluw — ошибка, проступок, порок и shalev — беспечный, спокойный (в плохом смысле), как может быть спокойным неопытный юнец, не задумывающийся о последствиях своих излишне дерзких поступков, которые могут привести не только к хорошей, но и к дурной славе. В этом отношении молодой человеческий самец похож на самца — перепела, который может спариваться со всеми окрестными самками и отчаянно драться за них с другими перепелами, не принимая никакого участия в дальнейшей судьбе потомства.
Можно предположить, что такая беспечность и такая драчливость в наибольшей степени свойственны именно подросткам пубертатного периода, а спокойствие и защищенность мифологически связывались с семейным положением взрослого человека и с наличием достаточного количества подросших детей, способных оказывать реальную помощь ослабевшим родителям. Сравните также исландские слова vaktela — перепелка и vakt – охранять, бодрствовать, vakta – смотреть, остерегаться, присматривать, vakur – внимательный, находчивый, живой, жизнерадостный, что может относиться не только к быстрой перепелке, но и к жизнерадостной девушке, старающейся сохранить свою девичью честь.
При этом в добавочных исландских словах vakna – просыпаться, пробуждаться и vakka – бродить, ходить взад и вперед может быть скрыта отсылка к пробуждению сексуального чувства и душевному смятению из-за этого. В данном контексте сбережения получающих плодородную силу подростков следует обратить внимание на любопытное сходство араб. ṣaqlabī — славянин и чагатайск. saḳlav — охранник в сопоставлении с ивритскими словами shalav — быть защищенным, shalvah — защита (подлинная или мнимая) и shelev — защита, охрана, что естественным образом приводило к благополучию сохранившего потомство племени. Причем появление и отсутствие буквы ḳ (q) в этих словах соответствует русским словам «складывать» и «сложить», а также тождественности значений санскритских sa- 'с, вместе с' и sakha — связанный с, сопровождаемый, друг, товарищ.
Однако помимо птицы slav – перепел, перепелка существует и птица «славка», живущая в лесах и густых кустарниках, чье латинское название sylvia из-за равенства элементов sylv- и silv- можно связать с латинскими словами silva – лес и Silvia – жрица богини Весты, покровительницы семейного очага и жертвенного огня. В данном случае лес выступает в качестве защитника, что сообразуется с защитой семейного очага, хотя при этом лесная чаща обладает таинственностью, опасностью для внешних наблюдателей и связью с мистическим и духовным мирами, к числу которых принадлежит и мир взрослой жизни с точки зрения стремящегося к нему подростка.
Здесь к месту будет вспомнить и о третьей птице с названием «соловей», которая не случайно отождествляется с образом Соловья — разбойника, за которым может быть скрыт общий образ проходивших инициацию в заповедном лесу подростков с учетом того, что прячущийся в кустах самец — соловей свистит в преддверии «соловьиных свадеб», призывая к себе самочку. На особенный смысл свиста указывают такие русские диалектные слова, как «свист» - бойкий, смелый человек, болтун, обманщик и «свиста» — легкомысленная девушка с намеком на последствия в виде значения «свист» - шест (кол), на котором вешали колыбель.
В этой связи необходимо рассмотреть и символику ворона, который у палеоазиатских народов считается творцом мира, у европейских народов считается символом хаоса и тьмы, предшествовавших началу творения, у китайцев является олицетворением проявившейся самости и семейной верности, а у индейцев Северной Америки ворон слывет хитрецом и обманщиком, что равнозначно христианской традиции сравнивать закоренелого грешника с вороном. Все эти отрицательные значения с полным правом можно применить к образу еще неженатого молодого самца, ищущего греховной связи с женщиной, притом что мудрость ворона можно отнести к возможности познания, которое сопровождает дальнейшее развитие человеческого существа.
Поэтому древнее немецкое слово Rabe – ворон, как и русское «вор он», а также англ. rob — грабить, воровать, отнимать, лишать и устаревшее русское «робя» - дети, юноши, люди, имеют скрытую временем связь с англ. slave – раб и ивр. o-rabe 'ворон' в сопоставлении с англ. raven с тем же значением, потому что в молодом возрасте едва ли не все земные существа проходят через стадию сексуальной страсти, которая делает их своими рабами, чтобы затем наложить на человека ярмо семейной жизни. Любопытно и поведение молодого ворона — самца в брачный период, когда он с важным видом прохаживается перед самкой в соответствии с ивритским словом 'alvan – высокомерный, надменный или же в буквальном смысле «выпендривается», выполняя в воздухе сложные повороты, в символике означающие перемену жизненного пути.
Возможно, поэтому фонетически схожи английские слова raven – ворон и rave – восторгаться, бесноваться, увлекаться, отражая суть сексуального поведения молодого самца, к чему можно добавить ивритские слова lavah — присоединяться и `alvah — моральная извращенность, в то время как араб. rabita — связь определяет отношения между группами людей и заодно отношения между самцом и самкой воронов, которые являются моногамной парой. Даже фр. rave – репа находит свое объяснение в обозначении репы как символа плодородия, здоровья и долголетия, потому что она положительно влияет на репродуктивную функцию человека.
Более того, французские слова rabot — струг, рубанок и raboter — строгать, шлифовать можно не только сравнить с русским выражением «настрогать детишек», но и отнести их к воспитанию и «шлифовке» подрастающего поколения. Вместе с тем более древнее значение слова rabot (1268г.), которое переводится фр. établissement d'une hypothèque — оформление ипотеки и буквально трактуется как «место залога», вместе с raboter (1294г.) - внесение залога можно сопоставить с русским диалектным словом «залог» - секретные вещи, передаваемые женихом и невестой перед свадьбой. К этой же теме плодородия следует отнести французское диалектное слово rabotte — кролик, потому что кролики известны своей большой плодовитостью, что позволяет в качестве «места залога» определить женскую утробу, которая, вынашивая и затем рожая ребенка, совершает неимоверно трудную работу в соответствии с русским диалектным словом «трудиться» - рожать.
На это же указывает ивритское слово raba`, которое Стронгом трактуется, как «лежать плашмя или приседать на корточки, т.е. (конкретно) ложиться при совокуплении, продолжить род» с учетом того, что женщины когда-то рожали сидя на корточках. Впрочем, в словаре Roy вместо слова raba` присутствует слово ra-va 'сожительствовать, совокупляться наподобие зверя', что по своей сути соответствует англ. love – любовь, страсть, нужда с учетом переходов r-l и b-v, к чему можно добавить и англ. low – вульгарный, грубый, невоспитанный,- то есть дикий и похожий на зверя. Необходимо отметить и то, что внезапно возникающая страсть ловит неопытную молодежь в свои обманчивые сети, как когда-то ловили и перепелок, но это же самое касается и старческой страсти к молодым девушкам из-за схожести капризного старика с таким же капризным подростком.
Очевидно, что значениям русских терминов «слава» и «слово» полностью соответствуют ивритские слова sha-al 'спрашивать, запрашивать, требовать, умолять, посвящать себя, желанный, вожделенный, тот, к которому стремятся', и a-wah 'желать, стремиться, наслаждаться, влечение, похоть', 'avah - испытывать сильное желание, тосковать, вожделеть или a-vah 'согласный, поддавшийся, послушный, готовый, желанный, вожделенный', значения которых могут отличаться друг от друга, как отличается похоть неуравновешенного самца от смиренного желания хорошего семьянина или даже выбравшего себе подходящую девушку жениха, переставшего обращать внимание на остальных незамужних красавиц.
Более того, в ивритском языке есть и слово schala — воспевать, восхвалять, превозносить, возвышать, возвеличивать, одновременно относящееся к понятиям «слово» и «слава». На образ могучего жениха или любовника, желаемого женщиной, играют такие ивритские слова, как la-va 'лев' и la-va (la-vo) – приходить, приближаться, входить, но в то же время ивр. la-van 'белый, чистый, ясный (в моральном смысле), обожженный, ровный' может относиться к молодому человеку, усмирившему свою излишнюю похоть, дурманившую его разум.
Добавочно можно указать на ивритское la-wah 'прилепиться (к Господу), соединиться в любви или в брачном контракте (с женщиной), уступать, отдавать' в сопоставлении с арабскими словами lawa — переплетенный, сложенный, присоединенный и rab̊ṭuⁿ — связь, соединение, закрепление, а также на ивритские la-vash 'он покрывает, облекает, защищает, оберегает, щедрый, обильный, наделенный властью и святостью' и la-wach быть обработанным, великолепным, сияющим, сердце, разум, душа, память». Необходимо отметить и то, что буква sh (шин) ассоциируется со значениями «зуб, клык, зубец», которые обладают образной аналогией с мужским началом, а также с защитой и божественным благословением, но этой же аналогией обладает и буква s (самех), имеющая ассоциации с опорой, стойкой, поддержкой, помощью и сопровождением, что позволяет сравнить значения этих букв с санскр. sa – с, вместе с и русским связующим предлогом «с», обозначающим сакральную связь между двумя полами, на что указывает санскр. su – производить, порождать, рожать.
С ивритским словом sha-al со значениями мольбы и желания можно сравнить ивритские слова sha-ol со значениями просьбы и интереса и sha-ool со значениями просьбы и сделанного одолжения (то есть положительного ответа на высказанное пожелание или мольбу), однако еще одно ивритское слово she-o-lah 'преисподняя, геенна' может указывать на изнанку излишне страстной любви, которая приводит к сильному беспокойству души и тела влюбленного человека, что равнозначно симптомам особого рода «душевной болезни», приводящей к излишнему почитанию темного женского естества.
Поэтому ивритское слово 'Aven — идолопоклонство, поклонение, обожание хорошо сочетается с другим ивр. 'aven — задыхаться, напрягаться, скорбеть, обманывать и обманываться, превращаться в ничтожество, в то время как родственное этим словам ивр. 'own — способность, власть, богатство, сила определяет успешные усилия для достижения поставленной цели. В данном случае любопытно сравнить значение «преисподняя» со значением «исподнее», как называют нижнее белье, служащее в основном для прикрытия телесного низа, чрезмерная активность которого в молодом возрасте, связанная с неудовлетворенностью сексуальных желаний, приводит к душевному «аду».
Этот душевный ад очевидным образом соответствует не только ивритским словам `alvah - моральная извращенность, беззаконие и 'alach — запутаться, стать морально испорченным, грязным в случае насильственных действий или порочной связи, но и ивр. 'alah — проклинать, оплакивать, сокрушаться в случае глубоко несчастной любви к своему недостойному 'elowahh ('elahh) — божеству, что в любом случае представляет из себя `ol — иго, ярмо в противовес ивритским словам `al (al) — вершина, высь, всевышний и la – учить, наставлять.
В таком случае a-sa 'целитель, врачеватель', sa (буква самех) - опора, стойка, помощь, поддержка, сопровождение, sa – брать, нести, считать себя, возносить себя, al — высочайший, `ol — иго, ярмо, la – учить, наставлять, lo – он, это и awa — склонять, наклонять, расширять (сирийск. «быть щедрым, обильным», халдейск. «мечтать, желать, вожделеть, просить»), av – отец, друг, глава семьи или общины, муж, благодетель, сильный в вере, старейшина, ov – лжепророк, обманщик, учитель, соблазнитель могут описывать разные стороны человеческой жизни, сопряженной с человеческой славой, в которой есть место и для стремления к вершинам, и для падения вниз, как упали с небес бывшие светлые ангелы, ставшие родоначальниками темных и яростных сексуальных сил, затмевающих молодой разум и рвущих на части неопытную душу.
Эти силы во все века являлись и до сих пор являются оппозицией светлым и спокойным силам любви, врачующим пылкие молодые натуры, притом что термин «душа» может быть связан с санскритским словом dūṣa — загрязняющий, оскверняющий, развращающий, ассоциативно схожим с русск. «душеня» — милый, возлюбленный, а термин «натура» в русских диалектах имеет значения «здоровье, характер, смелость, храбрость, терпение, совесть, привычка, манера, выучка, военная служба», соответствующие периоду окончательного созревания, и отдельным порядком значения «упрямство, каприз, повинность», соответствующие периоду взросления, когда подросток становится повинен в разнообразных шалостях,- в том числе и сексуальных.
Вместе с тем отметим и любопытное ивритское слово slav – перепел, перепелка, притом что эта перелетная птица с пестрой окраской имеет свое символическое наполнение. Во-первых, пестрота в символике помимо хаоса и беспорядка, сопутствующих проявлениям ярости, злобы и разнообразных несчастий, олицетворяет собой всю полноту жизни с ее светлыми и темными сторонами, а, во-вторых, драчливая птица перепел в символике связана с такими значениями, как храбрость, удача, счастье, любвеобилие, пылкость и весна, имея при этом фаллические ассоциации, что в совокупности отображает такой же драчливый и хаотичный юношеский возраст.
Необходимо отметить и то, что русское диалектное слово «перепелесый» означает «пестрый, полосатый», а перепелкой (пелепелкой) в русском народе называли молодую девушку и дорогие украшения на ее одежде, что позволяет сопоставить сверкание украшений и переливы пестрых перьев перепелок со сверканием мятущейся молодости, подвластной трепету любовных чувств. Особо надо отметить тот факт, что перепелкой называли металлическую втулку жернова, расположенную в отверстии верхнего круга, а перепелом — наружную пленку бересты, или перепелком — пленку в яйце, что, опять же, имеет сексуальные коннотации. Связывает перепелку с молодой девушкой, которой предстоит улететь из родного «гнезда», и тот факт, что перепелка является единственной перелетной птицей из семейства курообразных.
При этом перепел является очень осторожной птицей и в случае опасности не взлетает, а прячется в траве, и, более того, мать — перепелка, рискуя собой, уводит человека или животное от своих птенцов, самоотверженно их защищая, что позволяет ассоциативно сравнить слово slav – перепел, перепелка со словами shalav — быть спокойным и защищенным, shelev — защита, охрана, гарантия, залог, благополучие и shalvah — защита (подлинная или мнимая), мир, процветание, тишина, которые находятся в своеобразной оппозиции со словами shaluw — ошибка, проступок, порок и shalev — беспечный, спокойный (в плохом смысле), как может быть спокойным неопытный юнец, не задумывающийся о последствиях своих излишне дерзких поступков, которые могут привести не только к хорошей, но и к дурной славе. В этом отношении молодой человеческий самец похож на самца — перепела, который может спариваться со всеми окрестными самками и отчаянно драться за них с другими перепелами, не принимая никакого участия в дальнейшей судьбе потомства.
Можно предположить, что такая беспечность и такая драчливость в наибольшей степени свойственны именно подросткам пубертатного периода, а спокойствие и защищенность мифологически связывались с семейным положением взрослого человека и с наличием достаточного количества подросших детей, способных оказывать реальную помощь ослабевшим родителям. Сравните также исландские слова vaktela — перепелка и vakt – охранять, бодрствовать, vakta – смотреть, остерегаться, присматривать, vakur – внимательный, находчивый, живой, жизнерадостный, что может относиться не только к быстрой перепелке, но и к жизнерадостной девушке, старающейся сохранить свою девичью честь.
При этом в добавочных исландских словах vakna – просыпаться, пробуждаться и vakka – бродить, ходить взад и вперед может быть скрыта отсылка к пробуждению сексуального чувства и душевному смятению из-за этого. В данном контексте сбережения получающих плодородную силу подростков следует обратить внимание на любопытное сходство араб. ṣaqlabī — славянин и чагатайск. saḳlav — охранник в сопоставлении с ивритскими словами shalav — быть защищенным, shalvah — защита (подлинная или мнимая) и shelev — защита, охрана, что естественным образом приводило к благополучию сохранившего потомство племени. Причем появление и отсутствие буквы ḳ (q) в этих словах соответствует русским словам «складывать» и «сложить», а также тождественности значений санскритских sa- 'с, вместе с' и sakha — связанный с, сопровождаемый, друг, товарищ.
Однако помимо птицы slav – перепел, перепелка существует и птица «славка», живущая в лесах и густых кустарниках, чье латинское название sylvia из-за равенства элементов sylv- и silv- можно связать с латинскими словами silva – лес и Silvia – жрица богини Весты, покровительницы семейного очага и жертвенного огня. В данном случае лес выступает в качестве защитника, что сообразуется с защитой семейного очага, хотя при этом лесная чаща обладает таинственностью, опасностью для внешних наблюдателей и связью с мистическим и духовным мирами, к числу которых принадлежит и мир взрослой жизни с точки зрения стремящегося к нему подростка.
Здесь к месту будет вспомнить и о третьей птице с названием «соловей», которая не случайно отождествляется с образом Соловья — разбойника, за которым может быть скрыт общий образ проходивших инициацию в заповедном лесу подростков с учетом того, что прячущийся в кустах самец — соловей свистит в преддверии «соловьиных свадеб», призывая к себе самочку. На особенный смысл свиста указывают такие русские диалектные слова, как «свист» - бойкий, смелый человек, болтун, обманщик и «свиста» — легкомысленная девушка с намеком на последствия в виде значения «свист» - шест (кол), на котором вешали колыбель.
В этой связи необходимо рассмотреть и символику ворона, который у палеоазиатских народов считается творцом мира, у европейских народов считается символом хаоса и тьмы, предшествовавших началу творения, у китайцев является олицетворением проявившейся самости и семейной верности, а у индейцев Северной Америки ворон слывет хитрецом и обманщиком, что равнозначно христианской традиции сравнивать закоренелого грешника с вороном. Все эти отрицательные значения с полным правом можно применить к образу еще неженатого молодого самца, ищущего греховной связи с женщиной, притом что мудрость ворона можно отнести к возможности познания, которое сопровождает дальнейшее развитие человеческого существа.
Поэтому древнее немецкое слово Rabe – ворон, как и русское «вор он», а также англ. rob — грабить, воровать, отнимать, лишать и устаревшее русское «робя» - дети, юноши, люди, имеют скрытую временем связь с англ. slave – раб и ивр. o-rabe 'ворон' в сопоставлении с англ. raven с тем же значением, потому что в молодом возрасте едва ли не все земные существа проходят через стадию сексуальной страсти, которая делает их своими рабами, чтобы затем наложить на человека ярмо семейной жизни. Любопытно и поведение молодого ворона — самца в брачный период, когда он с важным видом прохаживается перед самкой в соответствии с ивритским словом 'alvan – высокомерный, надменный или же в буквальном смысле «выпендривается», выполняя в воздухе сложные повороты, в символике означающие перемену жизненного пути.
Возможно, поэтому фонетически схожи английские слова raven – ворон и rave – восторгаться, бесноваться, увлекаться, отражая суть сексуального поведения молодого самца, к чему можно добавить ивритские слова lavah — присоединяться и `alvah — моральная извращенность, в то время как араб. rabita — связь определяет отношения между группами людей и заодно отношения между самцом и самкой воронов, которые являются моногамной парой. Даже фр. rave – репа находит свое объяснение в обозначении репы как символа плодородия, здоровья и долголетия, потому что она положительно влияет на репродуктивную функцию человека.
Более того, французские слова rabot — струг, рубанок и raboter — строгать, шлифовать можно не только сравнить с русским выражением «настрогать детишек», но и отнести их к воспитанию и «шлифовке» подрастающего поколения. Вместе с тем более древнее значение слова rabot (1268г.), которое переводится фр. établissement d'une hypothèque — оформление ипотеки и буквально трактуется как «место залога», вместе с raboter (1294г.) - внесение залога можно сопоставить с русским диалектным словом «залог» - секретные вещи, передаваемые женихом и невестой перед свадьбой. К этой же теме плодородия следует отнести французское диалектное слово rabotte — кролик, потому что кролики известны своей большой плодовитостью, что позволяет в качестве «места залога» определить женскую утробу, которая, вынашивая и затем рожая ребенка, совершает неимоверно трудную работу в соответствии с русским диалектным словом «трудиться» - рожать.
На это же указывает ивритское слово raba`, которое Стронгом трактуется, как «лежать плашмя или приседать на корточки, т.е. (конкретно) ложиться при совокуплении, продолжить род» с учетом того, что женщины когда-то рожали сидя на корточках. Впрочем, в словаре Roy вместо слова raba` присутствует слово ra-va 'сожительствовать, совокупляться наподобие зверя', что по своей сути соответствует англ. love – любовь, страсть, нужда с учетом переходов r-l и b-v, к чему можно добавить и англ. low – вульгарный, грубый, невоспитанный,- то есть дикий и похожий на зверя. Необходимо отметить и то, что внезапно возникающая страсть ловит неопытную молодежь в свои обманчивые сети, как когда-то ловили и перепелок, но это же самое касается и старческой страсти к молодым девушкам из-за схожести капризного старика с таким же капризным подростком.
Очевидно, что значениям русских терминов «слава» и «слово» полностью соответствуют ивритские слова sha-al 'спрашивать, запрашивать, требовать, умолять, посвящать себя, желанный, вожделенный, тот, к которому стремятся', и a-wah 'желать, стремиться, наслаждаться, влечение, похоть', 'avah - испытывать сильное желание, тосковать, вожделеть или a-vah 'согласный, поддавшийся, послушный, готовый, желанный, вожделенный', значения которых могут отличаться друг от друга, как отличается похоть неуравновешенного самца от смиренного желания хорошего семьянина или даже выбравшего себе подходящую девушку жениха, переставшего обращать внимание на остальных незамужних красавиц.
Более того, в ивритском языке есть и слово schala — воспевать, восхвалять, превозносить, возвышать, возвеличивать, одновременно относящееся к понятиям «слово» и «слава». На образ могучего жениха или любовника, желаемого женщиной, играют такие ивритские слова, как la-va 'лев' и la-va (la-vo) – приходить, приближаться, входить, но в то же время ивр. la-van 'белый, чистый, ясный (в моральном смысле), обожженный, ровный' может относиться к молодому человеку, усмирившему свою излишнюю похоть, дурманившую его разум.
Добавочно можно указать на ивритское la-wah 'прилепиться (к Господу), соединиться в любви или в брачном контракте (с женщиной), уступать, отдавать' в сопоставлении с арабскими словами lawa — переплетенный, сложенный, присоединенный и rab̊ṭuⁿ — связь, соединение, закрепление, а также на ивритские la-vash 'он покрывает, облекает, защищает, оберегает, щедрый, обильный, наделенный властью и святостью' и la-wach быть обработанным, великолепным, сияющим, сердце, разум, душа, память». Необходимо отметить и то, что буква sh (шин) ассоциируется со значениями «зуб, клык, зубец», которые обладают образной аналогией с мужским началом, а также с защитой и божественным благословением, но этой же аналогией обладает и буква s (самех), имеющая ассоциации с опорой, стойкой, поддержкой, помощью и сопровождением, что позволяет сравнить значения этих букв с санскр. sa – с, вместе с и русским связующим предлогом «с», обозначающим сакральную связь между двумя полами, на что указывает санскр. su – производить, порождать, рожать.
С ивритским словом sha-al со значениями мольбы и желания можно сравнить ивритские слова sha-ol со значениями просьбы и интереса и sha-ool со значениями просьбы и сделанного одолжения (то есть положительного ответа на высказанное пожелание или мольбу), однако еще одно ивритское слово she-o-lah 'преисподняя, геенна' может указывать на изнанку излишне страстной любви, которая приводит к сильному беспокойству души и тела влюбленного человека, что равнозначно симптомам особого рода «душевной болезни», приводящей к излишнему почитанию темного женского естества.
Поэтому ивритское слово 'Aven — идолопоклонство, поклонение, обожание хорошо сочетается с другим ивр. 'aven — задыхаться, напрягаться, скорбеть, обманывать и обманываться, превращаться в ничтожество, в то время как родственное этим словам ивр. 'own — способность, власть, богатство, сила определяет успешные усилия для достижения поставленной цели. В данном случае любопытно сравнить значение «преисподняя» со значением «исподнее», как называют нижнее белье, служащее в основном для прикрытия телесного низа, чрезмерная активность которого в молодом возрасте, связанная с неудовлетворенностью сексуальных желаний, приводит к душевному «аду».
Этот душевный ад очевидным образом соответствует не только ивритским словам `alvah - моральная извращенность, беззаконие и 'alach — запутаться, стать морально испорченным, грязным в случае насильственных действий или порочной связи, но и ивр. 'alah — проклинать, оплакивать, сокрушаться в случае глубоко несчастной любви к своему недостойному 'elowahh ('elahh) — божеству, что в любом случае представляет из себя `ol — иго, ярмо в противовес ивритским словам `al (al) — вершина, высь, всевышний и la – учить, наставлять.
В таком случае a-sa 'целитель, врачеватель', sa (буква самех) - опора, стойка, помощь, поддержка, сопровождение, sa – брать, нести, считать себя, возносить себя, al — высочайший, `ol — иго, ярмо, la – учить, наставлять, lo – он, это и awa — склонять, наклонять, расширять (сирийск. «быть щедрым, обильным», халдейск. «мечтать, желать, вожделеть, просить»), av – отец, друг, глава семьи или общины, муж, благодетель, сильный в вере, старейшина, ov – лжепророк, обманщик, учитель, соблазнитель могут описывать разные стороны человеческой жизни, сопряженной с человеческой славой, в которой есть место и для стремления к вершинам, и для падения вниз, как упали с небес бывшие светлые ангелы, ставшие родоначальниками темных и яростных сексуальных сил, затмевающих молодой разум и рвущих на части неопытную душу.
Эти силы во все века являлись и до сих пор являются оппозицией светлым и спокойным силам любви, врачующим пылкие молодые натуры, притом что термин «душа» может быть связан с санскритским словом dūṣa — загрязняющий, оскверняющий, развращающий, ассоциативно схожим с русск. «душеня» — милый, возлюбленный, а термин «натура» в русских диалектах имеет значения «здоровье, характер, смелость, храбрость, терпение, совесть, привычка, манера, выучка, военная служба», соответствующие периоду окончательного созревания, и отдельным порядком значения «упрямство, каприз, повинность», соответствующие периоду взросления, когда подросток становится повинен в разнообразных шалостях,- в том числе и сексуальных.
